У входа в неф решился опустить два пальца в чашу со святой водой, перекрестился, воззвав к Отцу, и Сыну, и Святому Духу. Существование Девкалиона являло собой богохульство, бросало вызов святому порядку, потому что его создатель – простой смертный – восстал против Всевышнего и против закона природы. Однако у Девкалиона были причины надеяться, что он не просто существо из плоти и костей и не будет обречен на забвение.
Не сделав ни шага по центральному проходу, с порога нефа он перенесся к далекому ограждению алтаря.
Церковь куталась в тенях, подсвечивалось только распятие над алтарем, да перед ликами святых горели свечи в стаканчиках из красного стекла.
Появившись у ограждения, Девкалион почувствовал, что в церкви он не один. Поймав движение краем глаза, он повернулся, чтобы увидеть монаха, поднимающегося с первого ряда скамей.
При росте в пять футов и семь дюймов и весе в двести фунтов, брат Сальваторе был скорее крепким, чем толстым, чем-то напоминая автомобиль, спрессованный в куб гидравлическим прессом. Выглядел так, будто пули отлетали бы от него.
Грубое лицо Сальваторе наводило страх, когда в молодости он жил за чертой закона. Но шестнадцать лет монастырской жизни годы искреннего раскаяния и замаливания грехов, смягчили резкие углы, наполнили когда-то холодный взгляд серых глаз добротой, а улыбку из жестокой превратили в блаженную.
В аббатстве он был самым близким другом Девкалиона.
На его руках, держащих четки, в глаза прежде всего бросались костяшки, и именно так другие бандиты прозвали его в прошлой жизни. Да и здесь, в монастыре святого Варфоломея, его называли братом Костяшки.
– Кто, по преданию, убил сон? – спросил Костяшки.
– Макбет.
– Я не сомневался, что ты знаешь.
Возможно, потому, что Девкалион родился от мертвых, ему не требовался каждодневный сон, без которого не могли обойтись рожденные от живых. В те редкие ночи, когда Девкалион спал, ему всегда что-то снилось.
Брат Костяшки знал правду о Девкалионе – его создание в лаборатории, его рождение от молнии, его ранние преступления, его стремление к искуплению грехов. Монах также знал, что бессонные ночи Девкалион по большей части посвящал чтению. И за двести лет прочитал и перечитал такое количество книг, что они могли бы составить едва ли не самую большую библиотеку этого мира.
– В моем случае это не Макбет. Воспоминания, – продолжил монах. – Воспоминания – чистый кофеин.
– Ты получил отпущение грехов за свое прошлое.
– Это не означает, что прошлого не было.
– Воспоминания – не тряпки, которые становятся чистыми, если их достаточно долго тереть.