Невзирая на
то, что это куда
более логичный
и продуманный
подход, сложность
кроется в
невозможности
определения
того, какие
создания имеют
собственные
«интересы»,
а какие – нет.
Веганы, которые
едят мед, делают
это не потому,
что ненавидят
пчел и хотят,
чтобы те страдали
как можно больше;
просто они
убеждены, что
пчелы страдать
не способны.
И кто докажет,
что они не правы?
Когда мы говорим
об относительно
близких наших
родственниках
– приматах –
или даже о
позвоночных
в целом, довольно
просто построить
аргументацию
об их чувствительности,
опираясь на
сходную нервную
систему, наличие
которой позволяет
сделать вывод
о том, что они
ощущают боль
так же, как мы.
Но с насекомыми
все иначе. Они
могут потерять
конечность
и даже не дрогнуть;
зачастую, если
разрезать их
пополам, каждая
часть продолжит
жить своей
жизнью почти
как ни в чем ни
бывало. Их нервная
система внушительно
отличается
от нашей, и даже
если болевые
механизмы
существуют
как таковые,
для нас они
непостижимы.
Одни скажут
на это, что лучше
подстраховаться
и действовать
с учетом того,
что насекомые
все чувствуют.
Другие ответят,
что им хватает
данных, доказывающих
обратное. В
конечном счете,
мы действительно
ничего не можем
утверждать
с полной уверенностью.
Так же как не
можем знать
наверняка, не
испытывают
ли приступы
боли дверные
ручки, когда
мы их поворачиваем.
Мы руководствуемся
здравым смыслом
и теми знаниями,
которыми располагаем.
Потому что оба
вышеприведенных
аргумента имеют
право на существование.
Даже если бы
существовал
идеальный метод
определения
того, какие
виды заслуживают
уважительного
отношения, а
какие – нет,
уточнение
смысла слов
«плохое обращение»
и «эксплуатация»
подсуропило
бы нам очередную
проблему. Даже
когда мы заводим
речь о виде,
чье право на
жизнь почти
безоговорочно
и повсеместно
признано как
данность – о
нашем виде, –
встают далекие
от решения
фундаментальные
вопросы, такие,
как право на
аборты. И хотя
мы можем бесконечно
обзывать друг
друга «сторонниками
смерти» или
«противниками
свободы», ни
одна из групп
про себя так
не думает. Никто
не ненавидит
нерожденных
детей и не желает
им погибели;
люди просто
не верят, что
на ранней стадии
беременности
эмбрион имеет
«персональные
интересы». В
то же время
никто не хочет
ущемлять женщин
в выборе ради
принципа; люди
просто убеждены,
что любое
человеческое
существо имеет
право на жизнь.
Я встречал
нескольких
людей, чьи трепетные
взаимоотношения
с лошадьми
привели их к
веганству. При
этом они не
видят ничего
дурного в том,
чтобы ездить
верхом, тогда
как другим
веганам противна
сама идея. Есть
веганы, которые
думают, что
выпускать кошек
на улицу жестоко
(так они подвергаются
опасностям,
к которым не
готовы, поскольку
не приучены
жить на природе),
а другие придерживаются
противоположного
мнения – мол,
ограничивать
кошек в свободе
плохо. Некоторые
веганы вообще
отвергают идею
содержания
питомцев, тогда
как многие из
нас считают
своим долгом
обеспечить
всем необходимым
как можно большее
число бездомных
животных. Видимо,
проблема в том,
что мы пытаемся
найти истину,
которая отделила
бы моральное
от аморального,
правду, способную
снять с нас
повседневную
вину во всех
отношениях.
Правда в том,
что реальность
слишком беспорядочна
и парадоксальна,
чтобы позволить
истине существовать.