Самолет был маленьким, сервиса в нем не было никакого – один пилот и все. Зарулив на стоянку в спецсекторе, он выбрался из кабины, молча откинул люк и выдвинул трап. Путешествие закончилось.
Старик выбрался первым, огляделся по сторонам – их уже ждали. Два черных седана Штайр – лицензионные Бенцы стояли нос к носу, образуя букву V в нескольких метрах от самолета, несколько человек в одинаковых темных костюмах стояли возле машин. А у самого трапа, раскинув для приветствия свои коротенькие жирные ручки стоял ни кто иной как полковник Рудольф Добель. Глава иностранного отдела Хаупткундшафтштелле***.
Старый извращенец…
– Здравствуй, друг дорогой – полковник весь аж светился от радости, хотя старик на это не обращал никакого внимания
– Доброго здоровья и тебе – сухо ответил сэр Джеффри Ровен, резво, через две ступеньки несмотря на возраст спустившийся с трапа
– А я не верил, пока сам не повидал. Говорят – сам сэр Джеффри вернулся. Ну, теперь мы им покажем всем класс работы…
Да уж… только тебе и показывать…
Полковника Рудольфа Добеля сэр Джеффри знал еще по прежним временам, и никаких добрых чувств к нему не испытывал. Кокаинист, педераст, обжора – просто омерзительный человек. И просто удивительно, как при таком образе жизни у него не сгнили мозги.
– Помнишь Остбанхофф****?
– Стараюсь забыть – сухо сказал сэр Джеффри – мой спутник, ты его знаешь.
– Да, конечно, конечно…
По тому, как тепло обнялись глава австро-венгерской разведки и глава польской экстремистской организации сэр Джеффри заподозрил неладное и в отношении Калановского. Педераст педерасту – друг товарищ и брат.
– Мы так и будем тут стоять, пока нас не сфотографируют или все-таки уедем отсюда? – осведомился сэр Джеффри
– Да, да, конечно… – засуетился Добель, переваливаясь с ноги на ногу, заспешил к машинам – прошу, господа…
В Австро-Венгрии сэр Джеффри до этого был два раза и старался больше не бывать – только по долгу службы, как сейчас. Несмотря на почтенный возраст, он никогда не определял себя как человека старого или даже просто пожилого. Поэтому ему нравились города, брызжущие энергией – Нью-Йорк, Варшава, Москва. А здесь, в Вене на всем лежала печать какого-то застоя. Благородного увязания. Болота. Не вонючего, а такого, как на картине. Благородно изумрудного цвета и с лягушками. Омерзительными надо сказать, лягушками.
– Ты ведь у нас в новой штаб-квартире не был? – Добель сел на переднее сидение Штайра и теперь ехал, повернувшись своим омерзительным, багровым от нездорового образа жизни и излишеств лицом к собеседникам – такое здание построили, просто ах… И не знает никто, старую то штаб-квартиру мы сохранили. Там даже актеров специальных наняли, а русские их фотографируют. Вот ведь смех…