Акт 12. Эчмиадзин
Процессия без эксцессов доехала до церкви святой великомученицы Гаяне. Машины припарковались, гости вышли из машин. К лимузину подошел священник, отец Гевонд.
— Ну что же, дети мои, вы, как благочестивые армяне, приехали довольно рано. Давайте вкратце повторим то, о чем мы договорились.
— Давайте, — вздохнул Ашот, понимая, что уже поздно, что теперь его не спасет даже Диланян.
— В общем, насколько я знаю, невеста не очень хорошо говорит по-армянски, так?
— Ну да.
— Это ничего. Плохо, конечно, не знать языка предков, — с осуждением в голосе сказал священник. — Но все равно, от нее требуется сказать лишь одно слово: «Хназандем».
— А что это значит? — вдруг подозрительно спросила невеста.
— Это значит, что ты перед лицом Господа, священника и крестного отца клянешься быть покорной своему мужу, — ляпнул священник и осекся. Осекся он, потому что даже через фату были видны засверкавшие свободолюбивые глаза невесты.
— Этому не бывать, — твердо сказала Карине.
— Что еще за новость? — удивился отец Гевонд. — Жена должна быть покорной мужу!
— Любая другая. Но не я, — спокойно сказала невеста. — Либо мы меняем это, либо я сейчас же ухожу. Я феминистка.
Ашот опешил. Священник опешил. Крестный отец опешил. Диланян цыкнул зубом.
— Дайте мне минутку пошептаться с невестой, — попросил он. — Я из Москвы, общий язык найдем. Иди сюда, Карине, — взял он за руку невесту, лихорадочно соображая. — На пару слов.
— Да, Оганес? — делано невозмутимо отозвалась невеста.
— Карине, если ты феминистка, тебе надо было выходить замуж за меня, не за Ашота. Потому что я бы эту дурь быстро выбил из твоей головы. Ашот не будет.
— Что?! — Истерика явно прозвучала в ее голосе.
Нужны были какие-то сильные слова.
— То. У женщины есть две функции: быть любимой и быть счастливой. Основой обеих функций является покорность. Ясно?
— Нет! Я за равноправие!
— Ха. А я за лишение женщин избирательного права. И что? Расстроить свадьбу теперь? Покорность твоя будет выражаться в том, что ты каждое утро будешь приносить кофе мужу, — включил свои эротические фантазии Диланян, — будешь рожать ему детей и прилюдно восхищаться им. Все.
— А дома? — подозрительно спросила Карине. — А что про семейный очаг?
— Будешь покорной — он налево не будет ходить. Будешь улыбаться и радовать его — он будет торопиться домой. В тяжелый момент будешь рядом, не предашь, станешь душа-братом, он к тебе из бильярдных притонов будет спешить, — задумчиво сказал Диланян. — А будешь норов показывать… Останешься одна, как и все феминистки. Выбирай.