Сейчас, танцуя под медленную музыку «Нирваны» рядом с пьяным и гибким, похожим на осьминога телом неизвестной мне женщины, я воочию представил лошадиные бега, трибуны, Инну среди зрителей и себя в упряжи, бьющего по песчаной дорожке ногой – белозубого, сильного, гордого. Старт! Лошади-люди рванули с места. Нет, думал я, танцуя с ползающей по мне, благоухающей вином женщиной, которая облапила меня, как головоногое морского собрата, – нет, мне не хватало сегодня чего-то еще, последнего, влажно-чувственного, может быть, даже подводного, с выбросами чернильной спермы – секса с этой морепродуктной женщиной. Но что-то останавливало меня – я понимал, что девица трется о меня своим телом не потому, что действительно меня хочет, а потому, что искусственно, из-за какого-то личного хаоса развернула свою душу к миру задницей и отчаянным враньем пытается себя от чего-то личного излечить.
Это ее внутреннее вранье клокотало в ее теле, с которым я танцевал, я чувствовал эту неправду даже сквозь длинное, облегающее фигуру платье. Когда мы вернулись к столику, мои ощущения подтвердили две возникшие из темноты фигуры ее подруг. Обе девушки были в верхней одежде и одна из них держала в руках третье пальто.
– Молодой человек, нам нужно ее от вас забрать, – представительно, как стюардесса, протараторила одна из них.
– Конечно… – я сделал шаг в сторону, но рука моей спутницы тут же вцепилась в мою кисть. Девица плюхнулась на стул и потащила меня следом – я вынужден был опуститься на соседний стул.
– Наташа, вставай, одевайся, нам надо ехать, – старательно-пьяно выговорила вторая подруга и тронула ее за плечо.
– Отстаньте от меня! – грубо бросила Наташа, резко сбрасывая ее руку с плеча и отпуская мою. – Я остаюсь, ясно?
– Молодой человек, вы должны отпустить ее, – со стюардесским акцентом уважительно обратилась ко мне ее первая подруга с пальто в руках.
– Я ее не держу, пардон, дамы, – сказал я. Затем встал и быстро ушел в темноту мимо танцующих людей. Возле барной стойки я заказал порцию текилы с лимоном. Поставил рюмку рядом и, сидя на высоком табурете, достал сигарету. Но внезапно прохладное осминожье тело ткнулось в меня сзади, крепкие щупальца обвили со спины. Я обернулся и заглянул ей в глаза: они были пьяными и умными одновременно, и совершенно чужими: с каким-то маниакальным упорством эта женщина продолжала видеть во мне того, кем я не был даже в прошлых рождениях.
Вскоре из темноты выплыли и обе ее подруги. Я взял с барной стойки свою рюмку текилы и мы вчетвером вернулись к столику. Я усадил Наташу на стул. Она взяла из моих рук рюмку с текилой и опрокинула себе в рот.