— Хорошо поет, — скромно сказал Полещук, грустно глядя на чуть початую бутылку «Праздничной».
— Ничего ты, русский, не понимаешь, — укоризненно заметил Сафват и взял бутылку. — Ялла! Давай свою стакану! — Вспомнил он русский язык.
— Не стакану, а стакан, — назидательно поправил Полещук. — На! — Он подставил Сафвату стакан и оглянулся. — А где артист?
Едва Сафват налил водку, как с диким воплем из соседней комнаты выскочил Идрис с пистолетом в руке. — Аллаху акбар! — заорал он и выстрелил в потолок. Реакция Сафвата была мгновенной: через секунды Идрис лежал на полу с завернутыми за спину руками и мычал от боли. Пистолет упал рядом. Полещук поднял его, рассмотрел и сказал: — Сафват, это пугач! Отпусти артиста!
— Вы чего, ригяля,[56] шуток не понимаете? — сказал Идрис, со стонами пытаясь подняться с пола. — Вы чего, на самом деле? У меня спектакль сейчас со стрельбой…
— Да, пошел ты! — потирая руки сказал Сафват, — артист, твою мать! Мы таких артистов… — Лицо Сафвата перекосилось от гнева. Таким разъяренным Полещук его еще не видел. — В Суэц бы тебя под еврейские бомбы! А, пустое! Пошли, Искяндер!
Заунывно пела Умм Кульсум. На столе стояла недопитая бутылка русской водки под названием «Праздничная». Праздника не получилось: Сафват и Полещук, оставив Идриса на ковре его шикарно обставленной квартиры, поторопились к выходу.
— Ялла, Искяндер! Ялла бина, хавага!
— Мне все-таки непонятно, Сафват, — вспомнил Полещук то, что его удивило. — У тебя такие влиятельные друзья, как зам военного министра, а ты — всего-навсего подполковник и командир батальона?
Сафват, небрежно крутивший руль, повернулся к Полещуку:
— Я же — армейский хулиган, — он громко засмеялся, — Искяндер, к тому же я — христианин-копт в мусульманской стране, а это многое значит. Мы, копты, чтоб ты знал, не можем занимать высоких постов в государстве. И, естественно, в армии.
Сафват остановил машину, покопался в бардачке, что-то достал и стал колдовать с сигаретой.
— Гашиш будешь курить, Искяндер?
— Нет, не хочу, — отказался Полещук, вспомнив «Майора» с его хамасташар и травкой.
— А зря, дорогой, гашиш великолепная вещь, мозги приводит в порядок. Впрочем, у вас, русских, все по-другому…
Сафват смешал табак с гашишем, свернув сигарету, прилепил невероятным для Полещука образом к ней фильтр и закурил. Пару раз затянувшись и получив желаемый кайф, он повернулся к Полещуку.
— Куда едем, лейтенант? Может, продолжим?
— Нет, нет, нет! — запротестовал Полещук, — только домой. С меня хватит!
— Ну, домой, так домой! — не стал возражать Сафват, дымя своей гашишной сигаретой. — А жаль, Искяндер, я хотел тебя в свой дом пригласить. С дочкой, кстати, познакомить. Отличная девчонка, между прочим.