— Я не хочу, чтобы вы разыгрывали роль.
— Вы прекрасно поняли, что я хотела сказать.
Оливия придержала волосы, помогая Эриту. Сцена казалась почти домашней. Пальцы графа взялись за шнуровку корсета, затем развязали пояс нижней юбки. Юбка упала на пол, открывая взгляду белые чулки и прелестные атласные туфельки с лентами, обвивавшими стройные лодыжки. Сквозь прозрачную ткань сорочки проступили крепкие округлые полушария ягодиц. Подавив желание обхватить их ладонями, Эрит прижался губами к обнаженному плечу куртизанки.
— Следуйте своим чувствам, Оливия, и делайте, что вам захочется.
— Я ничего не чувствую, — отозвалась Оливия безжизненным голосом, не похожим на ее звучное контральто.
— Тогда ничего не делайте.
«Ничего не делайте»? И это слова мужчины? Да кто он, в самом деле?
Оливия растерянно замерла и послушно подняла руки, когда лорд Эрит снимал с нее рубашку. Его ловкие пальцы, прохладные и сухие, мягко касались ее кожи. Это было приятно. Оливия терпеть не могла мужчин с влажными ладонями.
Стоя позади, Эрит поцеловал ее в шею и обнял, нежно обхватив пальцами груди. Медленно, властно он прижал ее к себе. Оливия услышала, или, скорее, почувствовала, как у графа вырвался блаженный вздох, когда ее обнаженные плечи коснулись его широкой груди, затянутой в батист и сукно.
От него исходил жар. Оливия будто прислонилась к нагретой солнцем кирпичной стене знойным летним днем. Она закрыла глаза и отдалась этому ощущению, позволяя Эриту ласкать ее грудь.
Он нежно потянул и сжал соски, по телу его прошла дрожь. Оливия вдруг ощутила, как переполнявшее его блаженство легким эхом отзывается в ней. Это было странное чувство. Не хорошо знакомое торжество победительницы, покорившей еще одного любовника, а неизведанная прежде тихая радость.
— Вы разденетесь, милорд? — К удивлению Оливии, ее голос прозвучал возбуждающе хрипло без всякого притворства.
Эрит беззвучно рассмеялся, целуя ее в шею. Легкие прикосновения его губ приятно щекотали кожу, как трепещущие крылья бабочки.
— Я собираюсь вызвать в вас неистовое, безумное вожделение.
— И самому остаться равнодушным?
— Надеюсь сохранить хотя бы крупицу рассудка. Одежда должна помочь.
Он прижался бедрами к ее обнаженным ягодицам. Даже сквозь одежду его восставшая плоть пылала жаром. С тихим стоном он сдавил зубами плечо Оливии. Она вздрогнула, хотя и не почувствовала боли. Зубы Эрита были крупными и сильными, как и все в нем. В этом легком укусе было что-то глубоко нежное. Так кусает кобылу охваченный страстью жеребец. Удивительное сочетание силы и чувственности.