Через минуту Уотсон и Фармер сковали себя наручниками. Цепочка никелированных «браслетов» была заведена за ветвь причудливо искривленного дерева, вполне типичного для здешних мест. Чтобы освободиться, парням немало времени понадобится.
— Ключи где? — спросил Борланд.
— В траве, — ответил Фармер.
Быстро окинув взглядом снаряжение, Борланд понял, что ключи от наручников искать бесполезно. Тем хуже для странных молодых людей. Он отпустил Литеру и подтолкнул ее.
— Иди к тому оврагу, — велел девушке. — Если мне что-то не понравится, буду стрелять.
Она молча пошла впереди Борланда. Шагая за нею, сталкер оглянулся. Фармер и Уотсон смотрели им вслед. Их лица были невозмутимы, а глаза непроницаемы.
— А теперь говори, — бросил Борланд.
— Я обыкновенная… девчонка, — сказала Литера, немного поколебавшись. — Я никогда не видела тебя до гонки. Это был обычный заезд.
— Я бы так не сказал, — прокомментировал Борланд. — Кому ты помешала?
— Помешала? — переспросила Литера, переступая через груду камней. — Никому. Я никогда не была в этом месте.
— Чушь псевдособачья! — вспылил Борланд. — На тебя поставили «воронку»! А угодил в нее я! И поэтому требую объяснений!
Литера вздрогнула от его рычащего голоса.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — заговорила она чуть быстрее. — Я чуть с ума не сошла, когда увидела, как погиб тот голубь. Да еще и ты меня подрезал…
Борланд не сразу понял, что она говорит о гонке. Девушка продолжала:
— Я остановила машину и увидела, как ты влетел во что-то непонятное и попал в аварию. Растерялась, поехала домой. Пришла к тебе в больницу, поговорила с доктором… Борланд, впереди аномалия.
— Да ну? — Борланд прищурился и обнаружил в десятке метров «трамплин». — Пойдем в обход. Кстати, мы подошли к самому главному. Как ты попала в Зону и откуда вообще знаешь о ней?
Литера вздохнула.
— Я как раз собиралась об этом рассказать. Мой отец был военным, он участвовал в покорении Зоны после второго взрыва.
Борланд удивленно кивнул, глядя девушке в спину. Эта информация многое проясняла.
— От него я и узнала о Зоне, — добавила Литера. — Он постоянно рассказывал об этой территории, когда вернулся домой. Знаешь, так иногда люди, прошедшие войну, не могут думать ни о чем другом…
— Где он сейчас?
— Умер, — ответила Литера бесцветным голосом. — Лучевая болезнь.
Борланд поразмыслил.
— Из-за отца ты не захотела показывать документы в больнице, — предположил он.
— Да, — подтвердила девушка. — За тобой могли наблюдать, никто же не знал этого. Отец не имел права разглашать сведения, и если бы оказалось, что его дочери известно о Зоне и о сталкерах, то имя отца было бы втоптано в грязь. Наверное, тебе покажется смешным, но для меня это многое значит.