Каждый раз, приезжая домой, Оливия находила отца еще немного более постаревшим, и эти встречи оставляли в ее душе осадок горечи. Лорд Бибери превратился в тень того высокого, здорового человека, которым он когда-то был.
Бедный папа, подумала молодая женщина с состраданием. У ее отца в жизни не было даже такого утешения, как внуки. Еще хорошо, что лорд Бибери не ведал, что его единственный сын был гомосексуалистом! Впрочем, она сама иногда в этом сомневалась. Наверное, потому, что они с Хьюго никогда не обсуждали подобные вопросы. Впрочем, ей так было легче, она до сих пор не определила своего отношения к его сексуальной ориентации. И лишь надеялась, что когда-нибудь отыщется женщина, которая принесет уют и покой в его жизнь.
Уют и покой — все, что нам нужно, подумала молодая женщина. Но как же трудно этого добиться! И тут же в ее мозгу мелькнула мысль о Доминике Фицчарлзе. Господи, только не надо опять думать о нем! И так каждую ночь она видела во сне его крепкую атлетическую фигуру. Из-за него последняя неделя стала настоящим кошмаром.
Оливии казалось, что ее дверной звонок звенит не переставая с утра до ночи, поскольку ей приносили один роскошный букет цветов за другим. Он не вкладывал туда никаких записок, лишь иногда оставлял свою визитную карточку, чтобы Оливия понимала, от кого ей принесли очередной букет.
Ей очень хотелось сказать ему, что она думает по поводу этих нескончаемых букетов, но у нее не было ни малейшей возможности сделать это. Доминик не звонил и не приходил. Лишь через неделю он соблаговолил набрать ее номер, но тогда, когда она меньше всего этого ожидала, так как готовилась ко сну.
— Какого дьявола ты звонишь мне так поздно? Уже полночь! — не удержалась от крика Оливия. — И когда ты перестанешь слать мне эти букеты.
— Тебе они нравятся? — спросил он, не обращая внимания на ее раздражение.
— Да, конечно, — кратко ответила она. — Но мне не нужны сотни цветов. Они, как будто вытесняют меня из дома, — добавила она сквозь сжатые зубы.
Доминик ничего не ответил ей, но, словно желая добавить жару в ее гнев, тихонько рассмеялся и спросил, когда он сможет ее увидеть.
— Никогда, — быстро выпалила Оливия. — Мне кажется, я достаточно четко объяснила тебе свою позицию в нашу последнюю встречу.
— Встречу? — переспросил он. — Знаешь, дорогая, «встреча» не то слово, которое способно передать сладкое тепло твоих губ на моих и благословенную дрожь твоего тела, когда я обнимал тебя. Я уж не говорю об ощущении тонкой, бархатной кожи твоей груди под моими пальцами...