И тут во вновь наступившей тишине раздался низкий бас Ивана.
— Слышь, Андрюшка, а усы с бородой у него были ай нет?
Андрей, еще больше удивляясь странному вопросу, повернулся и внимательно посмотрел на брата Никиты.
— Усы с бородой? — конечно были. — И тут он вспомнил, что Алексей просил у него поесть.
— Я вообще не заприметил в вашем арестанте ничего странного, разве только то, что он уж очень бессовестно просил у меня хлеба и воды.
— Иди, Андрюша, присядь-ка на свое место и отдохни. — Сказал подьячему Иван Головинов и вновь умолк.
В этот момент Никита встал с лавки.
— Ну, прощевайте теперь! — сказал он, — и, сделав несколько шагов к двери, позвал за собой Ивана.
— Нет уж, погодь немного! — строго сказал Иван Головинов. Ты, Никита Семенович, еще должен сдать его нам по всей форме и бумагу подписать!
Никита остановился на полпути.
— Да, нам с Ванюхой ужо давно пора на посты, а то, глядишь, и от своего начальства взашей получим!
— Ничего! Я, при случае, замолвлю за вас словечко! — не отступал Иван Головинов.
Никита нехотя опустился на лавку.
— Ну, так давай, Иван Степанович, думай поскорей, чего теперь с ним делать-то?!
— Да я только тем и занимаюсь, что думаю! И хочешь — не хочешь, а сюда его привесть все ж придется!
— Слушай, Андрюшка! Ты, видать, поладил с этим арестантом-то! — вновь обратился к подьячему Иван Головинов. — А, ну-ка, сходи теперь к нему в темную и отнеси ему хлеба, да воды, и погляди, чего он и как. Да, погляди внимательно, и коль заметишь чего странное, нам доложишь.
— А чего глядеть-то? — не понял подьячий.
Иван Головинов строго на него взглянул.
— Ну, особливо-то на чего глядеть? — извиняясь, все же уточнил Андрей.
— А на что глаз ляжет!
Андрей шустро сбегал за хлебом в соседнюю горницу, где хранилась провизия для арестантов, — несвежий черствый хлеб и вода, — и вновь вернулся в приемную.
— Ну, стало быть, я пошел! — он еще раз взглянул на Ивана Головинова.
— Значит, отдать ему еду и, поглядев на него вертаться сюда?
— Ну, да! — ответил тот, — иди ужо!
Андрей сделал несколько торопливых шагов к двери.
— Постой! — окликнул его Иван Головинов.
— Коли ничего особого за ним не приметишь, дождись, покуда он поест, а потом приведи его сюда, понял?
— Понял! — и шустрый подьячий скрылся за дверью приемной.
Однако не прошло и пяти минут, как дверь с шумом распахнулась, и Андрей с бледным лицом и испуганными глазами вновь предстал перед ними с тем же куском хлеба, с которым и ушел. Однако ковшика с водой в его руках уже не было.
— Что случилось? — воскликнул Иван Головинов.