Вот так, под торжественные удары барабана, мы шли сквозь завесу вновь посыпавшихся хлопьев. Они падали косо и таяли в огне наших факелов. Жест скорби требует поднимать глаза к небу, и вскоре мое лицо стало совсем мокрым. На лице Прыгуна я увидел влажные полоски будто от слез, ведь как осужденная женщина он тоже должен был поднимать глаза к небу, моля о милосердии, — жест, который воздействует сильнее, если не сопровождается движением рук. Демон приплясывал, Смерть нагибалась в сторону прохожих и взмахивала невидимой косой, а Стивен часто останавливался, и мы все тоже. Он прикладывал ладони ко рту и выкликал Игру о Томасе Уэллсе, первое представление которой состоится в полдень завтрашнего дня, затем он называл часы следующих. А хлопья снега летели из темноты, будто рои бабочек на свет наших факелов.
Наверное, сомнения проникали в наши мысли, таились среди них даже тогда, когда мы торжественно шествовали по улицам, слышали удары барабана, ощущали снег на наших лицах и останавливались выслушать выкрики Бога. Только так можно объяснить то, что произошло между нами на следующий день.
Мы дошли до места, где улицы скрещивались, одна вела налево, назад к рыночной площади, другая уводила из города. Там нам пришлось остановиться в толпе и ждать. Верховые в ливреях перегородили нам дорогу, поворачивая своих лошадей боком поперек улицы от стены к стене. Мы стояли там и ждали. Со всех сторон нас окружали горожане, и я не знал, то ли они присоединились к нашему шествию, то ли мы присоединились к ним. Голоса в толпе объясняли, что в город прибыл королевский судья.
Некоторое время спустя они проехали мимо нас, не глядя ни вправо, ни влево, надвинув капюшоны пониже, от снега кутаясь в плащи, так что невозможно было отличить судью от его спутников. Тобиас, хотя обычно терпеливый, вскоре начинает раздражаться на любое притеснение властей, и он внезапно ударил по барабану, лошадь, испугавшись, рванулась вбок, всадник выругал нас, а Тобиас опять ударил в барабан, но тут они проехали. Это нарушило ритм нашего шествия и перемешало нас с горожанами. К тому же снег валил все гуще. Мы выбрали самый короткий путь назад, следуя в молчании за более внушительной процессией судьи, и добрались до гостиницы, когда их лошадей заводили в стойла. Во дворе царила суматоха, но самого судьи нигде видно не было.
Отдыхать мы не могли, так как теперь нам предстояло разучить нашу Игру. Сыграть ее мы решили в форме моралите, используя некоторые готовые речи, которые комедианты выучили давно, каждый в своей роли, однако больше полагаясь на жесты и пантомиму, перемежая их тут же сочиненными словами. Мартин однажды видел в Лондоне, как итальянские комедианты устроили именно такое представление — у каждого персонажа были речи, повторявшиеся из Игры в Игру, и они перемежали их тут же придуманными словами, которые подходили к случаю.