— Монах покрыл позором свой сан, — сказал я, — и Бог покарал его за это. Что скажет Род Человеческий?
Тобиас заговорил, хотя все еще не шевельнувшись.
— Всякая земная власть от Бога, — сказал он.
— Истинное слово, и Истина объявляет его таковым, — сказал Стивен и обернул серебряное лицо к зрителям.
Соломинка первым нарушил полукружие, в которое они сплотились, чтобы вытерпеть избиение, казавшееся неизбежным. Он сделал шаг в сторону и сказал свои слова прямо мне:
Бог временную власть дает
Не для того, чтоб угнетать народ…
Я думал, что Прыгун дольше всех не придет в себя — позабыв про ту храбрость трусливых, которая помогает им быстро опомниться. Он отошел от других и произнес свои слова без малейшей дрожи в голосе:
Закон нарушит тот, кто власть
Употребит, свою насытив пасть…
Теперь Стивен припомнил слова из Интермедии, в которой ему довелось участвовать. Они не слишком соответствовали теме злоупотребления властью, зато очень соответствовали Стивену.
Пусть дарит Англии и Франции покой
Король преславный наш державною рукой…
Теперь Мартин, почувствовав, что мы пришли в себя, поднял руку, приветствуя меня и одновременно поворачивая ее тыльной стороной ладони вперед в знаке вопроса.
— Привет тебе, Добрый Советник. Рад, что мы тебя встречаем. Ты видел покойника вблизи?
— Не дальше, чем тебя, брат. — Тут я понял, что, все время оставаясь тут между факелами, они не могли знать, какою смертью умер Монах. — Удавлен был веревкой он, — сказал я.
— Его конец подобен моему, — сказал Прыгун, вновь говоря детским голосом.
Род Человеческий стоял ближе к стене двора, и свет падал сзади на его жидкие волосы.
Себя Монах спровадил прямо в Ад,
Не по нему колокола звонят.
И тут вновь раздались крики. Теперь они были не угрожающими, но растерянными, и сначала было трудно уловить их смысл. Затем мы разобрали:
— Его руки были связаны! На его запястьях остались следы веревок!
Стивен сделал шаг вперед, все еще поднимая свой посох. Теперь он, казалось, протрезвел, быть может, вытерпев такой страх.
— Я Истина, как могут видеть все, — сказал он самым низким своим басом. — Те, что связали ему руки, повесили его. Так получил он свое воздаяние. Кто кровь прольет человеческую, того кровь прольется рукою человека, ибо так сказано в Писании.
Но что-то тут не ладилось. Ко мне вернулось воспоминание о том, как Монах лежал поперек спины мула. О белом балахоне, какие надевают кающиеся. Или ведомые на казнь. Те, кто связал ему руки, надели на него этот балахон. Могли сделать это простые люди? Кто угодно мог связать его и повесить, но вот одеть так… Они облекли его в костюм, сделали из него комедианта, плясуна на веревке. Лишь те, кто действует в холодности, уверенные в своей власти, или те, что верят, будто Бог беседует с Богом внутри них.