— Ну, че там? Дай послушаю, — снял с него шлемофон, и напялил его на себя.
В эфире шел диалог между танкистами и второй ротой.
— Фазан, заганы чарса на 411-й, у нас вашэ галяк, — донеслось с эфира.
— Кто это?
— Качи-вачи.
(Качи-вачи — это водила на 411-м БТРе, по нации он грузин, прослужил полтора года и был «дед».)
— О, салам Качи-вачи. Где вы находитесь?
— Васмой от комбата.
— О, далеко. Когда колонна станет, зашлите кого-нибудь.
— Нэштяк, сдэлаем.
— Качи-вачи, ответь 472-му. Это Юра, — подключился я к разговору.
— О, Юра, салам.
— У нас возьмите, мы третьи от комбата.
— О, спасыбо Юра, канэчно к вам блыже, я чижа заганю.
— Ну, бывай.
— Чего грузин хочет? — спросил Хасан, когда я снял шлемофон.
— Чарса просит. Он с Фазаном договаривался, но танкисты же впереди колонны идут, к ним пока доковыляешь, а мы через пять БТРов от них.
— Да пусть заходят, жалко что ли.
Сзади что-то стукнуло по БТРу, нас слегка качнуло, я аж вздрогнул.
— Кто сзади едет? — спросил я Хасана.
— Хохол, кто же еще. Опять уснул, мудила.
— Я завтра пришибу этого Хохла, — подал голос Туркмен из отсека.
— Как он до сих пор в пропасть не улетел, постоянно спит за рулем. Как только он едет, так обязательно долбанет кого-нибудь, или его долбанут сзади. Гранату ему кинуть в люк, что ли, — возмутился Хасан.
— Ему уже разведчики раз по башке надавали, когда он у БМПшки баки помял. Помнишь, Хасан?
— Да помню. А ему все равно похер. Надо Греку сказать, чтоб подрочил своего водилу.
— Ну ладно, Хасан, раз ты мне руль не даешь, пошел я спать.
— Да посиди, косяк сейчас забьем. Скучно ведь одному.
— Ну ладно, давай чарс.
Я взял чарс у Хасана, забил косяк и мы курнули.
Колонна остановилась минут через двадцать, и к нам в люк запрыгнул ротный.
— Сейчас прокатимся вдоль иранской границы, выступим в роли разведки. Я поеду с вами, у моего БТРа левый движок накрылся, на одном тащится. Говорил же этому мудаку Петрухе, проверь движки, проверь движки, еще с прошлого рейда левый барахлил. А ему раздолбаю похер, теперь пусть еб-тся, пока не сделает.
По люку кто-то постучал, я выглянул и увидал чижа с 411-й машины.
— Меня Качи-вачи послал.
— Знаю, — ответил я, и крикнул:
— Хасан! Иди сюда.
Хасан вылез на броню, увидел чижа и, вытащив пластинку чарса величиной со спичечный коробок, протянул ему. Наверху было сыро и прохладно. Луна горела наполовину, и было не так уж темно, метров за пятьдесят можно было разглядеть контур человека.
— Ну все, вали отсюда, наш ротный здесь, — сказал Хасан этому чижу, и залез обратно.
Я тоже запрыгнул в БТР, ротный сел в командирское сидение, и обратился к Хасану: