- Так ты только что не боялся?
- Дважды чуть в штаны не наложил. Только не говори своему братишке.
Мария сидела на борту лодки. Она прилаживала маску и нагубник. Потом они с Биллом шлепнули ладонями, и она нырнула в темную воду и исчезла. Я пошла за Хукером на площадку для ныряния, и мы стали работать с Биллом, вытягивая из воды золото на площадку и стараясь не повредить бруски.
- Куда легче, чем затаскивать золото в надувную лодку, - заметил Билл. – Не хочу выводить «Счастливую Потаскушку», пока не буду готов улепетывать со всех ног. Я знаю, что вертолет с «Флекс» прочесывает акваторию, разыскивая нас.
- Тебя же никогда не заботили деньги, - напомнила я Биллу. – Удивляюсь, что ты из-за них рискуешь жизнью.
- Я рискую жизнью из-за Марии, - пояснил Билл. – Это ее золото, а не мое. Она считает, что ее отец может быть еще жив в тюрьме. И надеется, что выкупит его за золото.
- Вот же черт, - высказался Хукер. – Так, выходит, мы делаем это во имя справедливости. Ну не дерьмо ли?
Сумки снова всплыли на поверхность. За ними следом вынырнула Мария, и мы вытянули сумки на площадку для ныряния. Билл помог Марии влезть на катер и снять снаряжение.
- Вот, - сказала она. – Это все, что было там на дне. По крайней мере, все, что я смогла найти. Она снова скользнула в воду, чтобы помочь Хукеру и Биллу вытащить последнюю сумку на катер.
Мы открыли сумку и отступили назад, увидев содержимое. Металлический контейнер приблизительно в полтора фута шириной и три в длину. Очень тяжелый. Может, фунтов восемьдесят. Вдоль одной стороны тянулась едва различимая надпись на русском. Наконечник выкрашен в красное. А на днище контейнера две узкие черно-зеленые полосы.
Хукер ткнул носком контейнер со словами:
- Кто-нибудь читает по-русски?
Увы. Никто не читал по-русски.
- Как-то напоминает бомбу, - предположил Билл.
- Наверно, нам не стоит ее вскрывать, - предостерегла я.
Хукер присел рядышком на корточки, чтобы лучше рассмотреть.
- Наверно, мы и открыть ее не сможем. По крайней мере, без ацетиленовой горелки и лома. Эта малышка герметична.
Если это свалилось с русского корабля, который не пропустила блокада, я даже думать не хочу, для чего это предназначалось.
- Я снова вспоминаю, что говорил Мерзкая Рожа о страхе, - сказала я Хукеру. – Он сказал, что речь о страхе и о том, что он, этот страх, может с тобой сделать.
- И вот это может быть чем-то, что нужно бояться? Не очень приятная мысль. Я даже не хочу двигаться в том направлении.
- Я подняла это наверх, потому что мне кажется, что эту штуку больше небезопасно оставлять в бухточке. Ее следует передать властям, - сказала Мария. – Мой отец пострадал за то, что держал ее подальше от рук Кастро. Я не хочу, чтобы его жертва была напрасной.