Я поднялся и положил Малыша к себе на плечо. Похлопал по спинке.
— Ну давай, отрыгни.
Вместо отрыжки — опять дикий визг. У меня ухо загорелось от его крика, а в голове все застыло и засверкало льдинками.
Я и тогда его не затряс.
Я положил его на кровать, а сам выпрямился и прижался лицом к стене. Приятно. Прохладно. Надо подумать.
Две мысли сразу впрыгнули в голову.
В старину вроде бы, если женщины закатывали истерики, мужчины шлепали их, чтобы успокоить.
Шум можно заглушить подушками.
Ладно. На одну минутку. Только чтобы передохнуть. Я не хотел ему навредить. А что еще я мог сделать? Мама никак не просыпалась, а я кто? Всего лишь мальчик.
— Ничего, дружище, ты справишься. Действуй.
Биффо говорил, как в рекламе по телику.
Я посмотрел на малыша. На нем была какая-то желтая штуковина без всяких застежек. Наверняка ее прямо на Малыше зашили. Мне ни за что в жизни не стащить.
— А ты его потрогай, дружок, ощупай. Кнопочки где-нибудь наверняка есть.
Малышу очень не понравилось ощупываться. От крика у него из носа выдулись пузыри, а у меня в ушах зазвякало, как в тот раз, когда один из братцев Макнелли саданул меня по голове.
— Ищи, дружок, ищи.
Я и искал. Ощупал всю спину, а кнопки нашел на самой попе.
Потом стащил эту желтую штуку с Малыша. Вернее, счистил, как кожуру с банана. И увидел подгузник.
Пока я обдумывал дальнейшие действия, Малыш умолк.
Чистые подгузники и всякие салфетки были сложены у клетки хомячка.
Слух постепенно возвращался.
— Ы-ы-ы-ггг, — сказал Малыш.
Мне не понравился этот звук. Как бы он не проглотил язык.
Я нагнулся к нему.
Он впился мне в глаза жутко острыми ногтями, издал очередной вопль. Полуслепой, я отпрыгнул назад и стиснул кулак. Но быстренько разжал.
— Спокойно, дружок. Успокойся и досчитай до десяти. Думай, что делать с подгузниками.
Я успел досчитать до девяти, когда меня посетила гениальная идея: подгузники — это те же трусы. Что я, трусы снять не смогу?
Я попытался стянуть их.
Ничего не вышло.
Спереди на трусах Малыша два розово-лиловых медвежонка играли на барабанах и смеялись, вроде здорово подшутили надо мной.
Я разглядел их как следует и заметил липучки. Расстегнул. Трусы раскрылись.
Противно, наверное, будет до смерти. Надо посчитать, как при взлете ракеты. Десять, девять…
Три…
— Держу пари, не так уж это и ужасно.
Два.
Я отпрянул.
Один.
Стянул подгузник.
Пуск!
Извержение! На покрывало хлынула желто-зеленая гадость. Я чуть не задохнулся. Салфетки, скорее! Я повернулся к клетке с хомячком.
Я не смотрел на Малыша какую-то секунду, но он успел набрать полные кулаки этой желто-зеленой гадости. Я начал вытирать все салфетками, и тут, вот ужас-то, Малыш выплюнул попой еще кучу желтой каши.