Генрих кивнул.
— Он говорит правду,— сказал он.— Сюррей старик. Мне совсем не нужно, чтобы со мной маршировали старики!
Катарине пришло в голову, что единственно, почему бы он хотел взять их с собой, так это для того, чтобы привлечь внимание к своей лучезарной юности.
Но они шли на битву. Генрих хотел, чтобы рядом были молодые люди. Он также хотел показать этому человеку, что ценит его работу. Епископ Фокс, считавший Уолси своим протеже, сообщил королю, что даже его изумляет энергия Уолси. Он взял под свой контроль сыромятни и кузницы, хлебопекарни и пивные заводы, так что все они работали на государство, чтобы дать возможность господину Уолси снабдить будущую кампанию всем, чем нужно. Он работал весь день и далеко за полночь, редко делал перерывы, чтобы поесть; он был полон решимости угодить королю своим усердием, чтобы на этот раз война не кончилась неудачей из-за недостатков в снабжении.
Мне нравится этот Томас Уолси, говорил себе король.
Бросить ему Сюррея в обмен на все его труды ничего не стоило. Сюррей был стар, спесив и потерял расположение короля. Как полагал Генрих, Уолси попросил об этом не из-за неприязни к старику, а из-за своего рвения добиться успеха предприятия.
— Когда мы отправимся во Францию,— сказал Генрих,— Сюррей останется здесь.
Уолси склонил голову с таким смиренным и благодарным видом, как будто его удостоили какой-то награды.
— Теперь я спокоен, Ваше Величество, я боялся, что моя назойливость...
Генрих так шлепнул его по спине, что тот немного покачнулся.
— Не бойтесь, господин Уолси. Служите нам хорошо и мы будем для вас хорошим господином.
Уолси взял руку короля и поцеловал ее; он поднял на Генриха глаза, полные слез.
— И самым великим, сир,— пробормотал он.— Господином, служить которому для всех наслаждение.
Генрих был явно доволен. Он подумал: «Когда мы выиграем войну, я не забуду господина Уолси. Быть может, я оставлю его при себе. Он полезный человек и умный».
* * *
Выходя их королевских апартаментов, Уолси про себя улыбался.
Эта война пришлась ему весьма кстати, так как привлекла к нему внимание короля. Он собирался произвести впечатление на молодого монарха своей необыкновенной работоспособностью, как было с его отцом, когда старый король считал, что он еще не начал выполнять поручение, а потом обнаружил, что оно с большим умением успешно завершено.
— Путь для меня открыт,— прошептал он про себя.— Бояться нечего.
Он испытывал легкое сожаление, что не может разделить свой триумф с семьей. Ему бы хотелось увидеть госпожу Винтер, мальчика и девочку при дворе. Ему бы хотелось, чтобы на их долю достались награды и почести. Он, конечно, так и сделает. Он хорошо позаботится о детях. И все же его печалило, что их надо скрывать.