Агнешка, скрючившись, лежала в углу у стола, на котором в большой картонной папке хранились репродукции памятников архитектуры. Папка была раскрыта, одна из репродукций упала на пол раньше Агнешки и теперь уже ни на что не годилась. На Агнешке был халат в красный цветочек. Стол, стена, пол – все было забрызгано кровью. На сей раз орудием преступления послужил валяющийся тут же старый молоток, в котором Алиция опознала свою собственность. По всей видимости, именно им была разбита голова жертвы. Павел выкарабкался из искусственных удобрений.
– Цветы красные, – бормотал он, дрожа всем телом, – лампа красная, кровь красная. Все красное…
– Перестань! – крикнула ему Зося с верхней ступеньки лестницы.
– Много идиотских мыслей приходило тебе в голову, но эта превосходит все! – с гневом бросила мне Алиция.
Я пожала плечами. Не подчеркивать же в столь горестный момент, что сама жизнь подтвердила правильность моего перевода названия Аллерод. Вместо этого я сказала:
– Потрогай, может, она еще жива. В конце концов ты в этом разбираешься лучше нас, как бывшая медсестра.
Алиция с сомнением взглянула на разбитую голову Агнешки и отказалась ее трогать:
– По-моему, дело безнадежное, и трогать нечего. А если это опять сотрясение мозга, то тем более лучше не трогать. Вызовем на всякий случай «скорую».
Слабонервная Зося не выдержала страшного зрелища и убежала из мастерской, на ходу выкрикивая отрывистые фразы, из которых можно было понять, что ее мучают угрызения совести. Не любила она Агнешку, хотела как можно скорее от нее избавиться, и вот, пожалуйста…
– Да, – сказала Алиция дрожащим голосом в трубку телефона. – Да, есть подвал. То есть, я хочу сказать, есть Агнешка в подвале… Кажется, мертвая…
Зося тем временем уже выкрикивала другие отрывистые фразы:
– Ради всех святых! Не принимай у себя Бобуся и Белую Глисту! Я этого больше не вынесу!
– А мне казалось, ты уже немного привыкла, – заметила я, получив в ответ полный ужаса взгляд несчастной Зоси. Алиция же, повесив трубку, произнесла странную фразу:
– Почему же? Если кого и принимать, то именно Бобуся с его Глистой. Я ведь все еще жива…
Господин Мульдгорд вызвал «скорую», которая явилась через десять минут. Столпившись на ступеньках лестницы, ведущей в подвал, мы с волнением следили за действиями врача. Агнешка – такая красивая, такая молодая вызывала теперь сочувствие даже у Зоси. Нам казалось крайне несправедливым, если бы после всех неудачных покушений нашего убийцы именно это оказалось удачным.
– Жива! – сказал врач. – Сотрясение мозга и большая потеря крови. Осторожно!