Найджел слегка откинулся вместе со стулом и щелкнул выключателем. Голая лампочка над кроватью осветила Уилла, который извивался, привязанный за ногу и за руку. Пижама на нем расстегнулась, видна была напрягшаяся блестящая грудь с черными завитками волос, сгущающимися посредине. Уилл рванулся снова, схватил свободной рукой привязанное запястье. Потом затих и повернул к Найджелу покрасневшее лицо; он тяжело дышал, глаза его выкатились, и, скрежеща зубами, он произнес:
— Ты снова натянул веревку, будь ты проклят.
— Да, немножко. Вот так.
— Если ты еще раз выкинешь такую штуку, я тебя убью.
— Ну-ну. Согласен — в прошлый раз я немного переборщил, но ты сам виноват. Лежал бы себе спокойно, выслушал бы меня, и все было бы хорошо.
— Я запихну тебя в мусорный ящик.
— Не глупи. Ты всегда, с самого детства, размахиваешь кулаками. Только моя смекалка и помогает мне как-то сквитаться с тобой. Я хотел сказать тебе что-то очень важное, причем важное именно для тебя, а поскольку я знал, что ты кинешься на меня как бешеный, если не принять мер предосторожности, мне пришлось тебя еще разок привязать.
— Тебе доставляют удовольствие подобные штучки.
— Пусть так, Уилл. Это проявление братской любви.
— Бог ты мой!
— Ведь кровь людская не водица, Уилл, особенно у близнецов. Ты — часть меня самого, грубая, животная, чуждая мне и, конечно же, худшая, однако мы неразрывно связаны друг с другом, и это мало назвать любовью.
— Ты всегда меня терпеть не мог, Найджел.
— Ты просто дурак, ты ничего не понимаешь.
— Ты меня продал с этой чертовой маркой.
— В порядке наказания, дорогой. Должен же я пресекать твои бесчинства.
— Ты всегда не давал мне проходу.
— В порядке самозащиты. А еще отчасти потому, что я тебе необходим. Как ангел — закоснелому негодяю, как плеть — изнеженному телу, как топор — склоненной голове.
Любое соприкосновение грубой материи с духом сопряжено со страданием.
Найджел немного отодвинул стул, и Уилл вскрикнул:
— Кончай, Найджел, я сейчас сознание потеряю.
— Пустяки. Ну вот, так-то оно лучше. А теперь перестань крутиться и слушай внимательно.
— Кто это тебя отдубасил? С удовольствием пожал бы ему руку.
Подбитый глаз Найджела заплыл громадным лиловым отеком.
— Денби.
— Денби? За что это он тебя? Впрочем, мне какое дело. Я тебе еще один фингал поставлю, только дай мне вырваться.
— Ладно. Слушай, Уилл. Ты меня будешь слушать или ты хочешь, чтобы я натянул веревку?
— Валяй-валяй, педераст несчастный, я тебя слушаю. Только ослабь веревку.
— ПОЖАЛУЙСТА.
— Пожалуйста.
— Ну вот и хорошо. Теперь слушай. Речь идет об Аделаиде.