— Задача выполнена: территория исследована, обнаружена река, доставлена вода, фрукты, три куропатки и один покусанный крокодилами и москитами полутрупик. Потерь нет!
— Стой-стой, наговорил! Какой труп, чей труп?
— Чей труп, еще не выяснено. Очнется — сам скажет! — Ксави сделала шаг в сторону, и на ее место матросы осторожно опустили носилки.
Блад помрачнел. Склонившись над раненым, он нащупал пульс, приподнял веко. Джоанна опустилась рядом.
— С виду ничего страшного. Сильно истощен, но раны неглубокие, хоть и болезненные, должно быть. Если не будет неожиданностей, через несколько дней придет в норму.
— Не знаю, не знаю, — усомнилась Джоанна. — Гноящиеся раны, шок. Опять же, истощение — значит, резервы организма ослаблены. Ну что ж, попробуем, хотя я, лично, за исход не отвечаю.
— «Пациент скорее мертв, чем жив!», — прокомментировала Ксави.
* * *
Блад закатал по локоть рукава и приступил к обработке ран и перевязке больного. Джоанна и Ксави ассистировали.
— Плохи дела! — шепнула Мари Джоанне. — Есть опасность гангрены. Местными средствами можем не откачать.
— Жаль парня, — вздохнула Джоанна. — А если обратиться в Центр?
— Ты что, офонарела? — Ксави округлила глаза.
Действительно, когда дело касалось использования несовременных медикаментов, вмешательство в естественный ход событий Центр настрого запрещал. Джоанна снова вздохнула.
Вскоре больной очнулся.
— Где я? — прошептал он. — Кто вы?
Блад наклонился над несчастным.
— Вы на английском фрегате «Единорог». Я — капитан Питер Блад!
— Блад! — ахнул больной. — Вы — Блад!!!
— Вы меня знаете? — удивился Питер.
— Еще бы! Он столько о вас рассказывал!
— Кто? — взгляд Блада обострился.
— Нэд. Знал бы он…
— Вы знаете Волверстона?! — взвилась Ксави. — Где он?
— Подожди, Ксави, — остановил ее Питер и снова обратился к раненому: — Вам не следует пока разговаривать. Сейчас вас отнесут в каюту. Отдохнете, а потом поговорим.
Больной устало закрыл глаза, прошептав:
— Чудеса!..
* * *
В каюте, где лежал чисто вымытый и перевязанный незнакомец, сидели Блад, Джоанна и Ксави и терпеливо ждали, когда тот придет в себя. Впрочем, если к кому-то и относилось слово «терпеливо», то уж никак не к Мари. Она поминутно вскакивала и пыталась ходить по каюте. Питер мягко останавливал ее. Ксави вновь шлепалась на табурет и начинала гипнотизировать лежащего на койке.
— Гос-споди! Ну когда уже ты очухаешься, болезный?! Я ж уже больше не могу-у! Джо, глянь. Какая чушка парня умывала? Грязь на лбу осталась.
— Это не грязь, — Джоанна всмотрелась в небольшое темное пятнышко на левом виске больного. — Это родинка.