Но их следовало приберечь на крайний случай.
— Как настроение? — задал князь невинный вопрос, бросая на стол первую карту — «безжалостного охотника». — Ничего не беспокоит?
Дэйр скептически глянул на изображение беловолосого юноши с луком.
— Намекаешь на Акери?
Ксиль расчетливо прикрыл глаза, зная, что невинная улыбка в сочетании со взглядом из-под приопущенных густых ресниц в девяти случаях из десяти расслабляет собеседника и настраивает на мирный лад.
— Я не намекаю, я практически в лоб спрашиваю. Акери тебя не пугает?
Целитель неопределенно качнул головой, разглядывая свои карты. Лицо его оставалось непроницаемым — то ли следствие работы амулета, то ли Дэйри просто всерьез вознамерился выиграть у Ксиля.
«Лучше бы первое», — с досадой подумал князь.
В картах он разбирался не так хорошо, как ему хотелось бы.
— Нет. Конечно, я испытываю определенный дискомфорт, зная, что он поблизости… Но страха нет. Я чувствую, что не представляю интереса для Акери. Вряд ли он захочет… повторить опыт. К тому же, — губы Дэриэлла растянулись в нехорошей улыбке, — на каждого «безжалостного охотника» найдется свое… «беззаботное дитя», смягчающее жестокое сердце.
И названая карта легла поверх атакующей. Поверх — хотя обычно карты выкладывались рядом. И, пусть ребенок на ней был маленьким аллийцем с золотистыми кудряшками, у Ксиля не осталось ни малейших сомнений, что символизировал ход Силле.
«Дитя». Мальчик, который пришел к хозяину Крыла Льда просить за свой клан.
— Рискованный ход, — непринужденно заметил князь вслух, как ни в чем не бывало. Но внутри уже разлилась смутная горечь от старых воспоминаний, на которых тоже стоял гриф: «…поступил, как должно». И победил. Победил. Помнить об этом. — Ты можешь потерять «дитя», если только не…
— … не использовать это? — в пальцах Дэйра, словно в насмешку, качнулась карта — белое на голубом, облака, ветер, и солнце.
«Небесная свобода». «Охотник», одурманенный картой Дэриэлла, уходил в отбой, оставляя нетронутым на покрывале «дитя».
Только огонь гудел в камине, заполняя звенящую тишину комнаты.
— А ты, Ксиль? — голос Дэйра был неожиданно мягким. — Боишься Акери?
Максимилиан насмешливо вскинул брови:
— Я знаю его получше тебя. Поэтому — да, боюсь. И в этом, дружок, нет ничего постыдного.
— Стыд и ты — понятия несовместимые, — беззлобно уколол его Дэйр, поглядывая на князя непроницаемо темными глазами.
«Что творится сейчас в башке у этого аллийца?» — с толикой раздражения подумал Ксиль, проглядывая свои карты.
— Зря ты так считаешь, — ответил он вслух. — У меня тоже есть принципы, через которые я не могу переступить.