– Женат? – сделал стойку майский Иваныч.
– Я ж говорил: нет.
– Тогда погоди с женитьбой еще пару годков. Дочку за тебя отдам, возьмешь?
– А м-может, я не понравлюсь?
– Чтоб такой орел да не нравился?! Ну что, берешь? Я за ней приданое хорошее дам.
– Угомонись, кум! Наташке нашей учиться надо, девка на золотую медаль идет. А ты ее сватаешь.
– Учение – свет, – мудро изрек «орел», – но щас мне в «Космос» лететь. До встречи, Серж Ваныч, завтра у гостиницы в десять.
– Буду как штык!
Через пятнадцать минут в гостиничный холл входил подтянутый бодрый блондин без намека на хмель. Весь его вид говорил о том, что человек жизнью доволен. Он небрежно подхватил у администратора ключ, поднялся на второй этаж, открыл дверь и переступил порог первой из двух комнатенок, считавшихся номером люкс. Спустя пять минут в ванной зашумела вода, слабый тенорок, отчаянно фальшивя, заблеял: «Орлята учатся летать!..» Затем все стихло, но свет горел еще долго, часа полтора или два. Гость задумчиво расхаживал из угла в угол, делал какие-то записи, сидел в кресле, бессмысленно таращась в зашторенное окно. Засыпал с улыбкой человека, уверенного, что день прожит не зря.
Проснулся Василий Иванович за пару минут до будильника. Принял контрастный душ, мурлыча под нос все тех же «орлиных детей», тщательно побрился, оделся, придирчиво оглядел себя в зеркале, подмигнул отражению и направился перекусить в гостиничный бар.
Горячий кофе был душистым, булка из микроволновки – воздушной, апельсиновый сок – холодным. Завтраком неприхотливый москвич остался доволен, чего не мог сказать о себе. Доверенное лицо президента столичного холдинга всерьез заподозрило очередной опрометчивый шаг в своей судьбе и карьере. Однажды уже было такое: так же навязчиво лезла в голову мысль, которая поначалу казалась абсурдной, такой же необъяснимой легкостью наполнялось тело, и беспричинно звенела душа. Это были признаки не влюбленности – дури, к которой рвался свободолюбивый голкинский дух, плюющий на здравый смысл.
– Простите, – вежливо извинился Василий при выходе, задев нечаянно в дверях женщину с сумками.
– Ничего, – устало бросила та и повернулась лицом.
– Майка! – На бывшего одноклассника смотрела соседка по парте, из-за которой когда-то юный Вася путался в устных ответах. – Привет, ты что здесь делаешь? Давай помогу, – он перехватил раздутые матерчатые сумки, – ничего себе! Разве можно женщине такую тяжесть такать? Не бережешь ты себя, Сидорова.
– Ничего, своя ноша не тянет.
– Это, Сидорова, психологический обман. Принадлежность объекту не влияет на массу объекта.