– Заткнись, Андрюха, – сдержанно посоветовал Егорин.
– Нет, признайся, – не отставал старый приятель, – какую царевну-лягушку ты прячешь сейчас в рукаве? И чем она лучше других, из-за которых так быстро старела твоя Ирина? Помнится, ты тоже когда-то ахал над ней. Не забыл, как доставал меня своими излияниями? Как приставал среди ночи рвануть для Иринушки за цветочками? Как влезал ради нее в долги, ревновал, плакался в жилетку? Так почему ты думаешь, что с похожим началом не может быть одинаковым и конец? Или у твоей новой пассии передок медом намазан, сладкая очень? – Это не друг осуждал ветрогона, а зависть рвалась наружу, удержать ее было трудно.
Удар в скулу отозвался звоном в голове.
– Заткнись, чертов евнух! – прошипел Егорин. – Что ты знаешь о любви, кретин? Побегал за единственной в своей жизни юбкой, а теперь над ее драными кружавчиками вздыхаешь? – Второй удар вернулся бумерангом и прозвучал сильнее первого. Наступило молчание, в котором любой шорох мог показаться взрывом. Евгений устало потер левую щеку. – Все, хорош, один-один. Не хватало нам еще из-за баб сволочиться. Выпьем? – Молча тяпнули, не ощутив вкуса. – Прости, переборщил. Но и ты мог бы поаккуратнее со словами. – Он вопросительно уставился на партнера: – Не держим зла друг на друга?
– Идиот влюбчивый.
– Как сказал один мудрый испанец, любовью оскорбить нельзя, – назидательно заметил «эрудит», довольный, что проскочили опасную кочку. – Даже не пытайся этим унизить, старик.
«Зашел по пути на пару минут, а застрял на вечность, да еще с мордобоем. Видно, и впрямь Женьку зацепило капитально, никогда прежде он даже голос не повышал, только заглядывал в рот. А тут с кулаками кинулся. Кто бы вчера сказал, что сегодня между ними такое случится, сам бы легко схлопотал по морде».
– Ну что, так и не скажешь имя?
– Почему не скажу? Только дай слово, что не полезешь в бутылку.
– Черт с тобой, говори!
– Даешь?
– Бери, – отшутился Лебедев.
– Ее зовут Инной.
– И почему я с ходу должен догадаться, кто такая нам эта Инна?
Старый друг и надежный партнер вздохнул, потом виновато выдал.
– Моисеевская внучка. Вот такие дела, старик. Прости, но сердцу не прикажешь.
Андрей Ильич молча развернулся и вышел из чужого кабинета.
* * *
Весна в Москве капризничала. То одарит теплом, то пожадничает, то обласкает солнцем, а то нахмурится тучами да еще прольется холодным дождем. Но сегодняшний день выдался на славу. Солнечно, тепло, даже жарко, пахнет молодой листвой и сиренью – красота! Только ветерок чуть ерошит волосы, но это не страшно – пышнее будут. «Рожу и сразу же – в парикмахерскую, – решила Татьяна, направляясь от своего „Рено“ к тихому переулку, где находилась женская консультация. – А то уже на черта стала похожа, неудивительно, что Лебедев шарахается. Некоторые мужики воротят носы от беременных баб, Андрей, к сожалению, оказался одним из таких». Она занялась привычным в последнее время делом: размышлять о себе и о человеке, в которого имела глупость влюбиться.