— Нет, нет, уберите его! Унесите!..
Она повернула голову к стене, заставляя себя смотреть только на видневшийся среди плотно пригнанных бревен мох. Это был не ее ребенок. Он был уже обещан другому, его надо было отдать. Особенно после того, как тот, кому она обещала сына, спас ее, выполнив условия их сделки, оберегал ее. Теперь же черед ведьмы выполнить обещанное. И как можно скорее, пока не иссякла ее решимость.
И все же из ее глаз полились слезы, глупые, медленные, непрошеные. Ведь всегда знала, что так будет, чего же теперь сожалеть. Откуда эта нежность к ранее так ненавидимому ребенку?
— Я справлюсь, — самой себе приказала она.
Где-то в стороне звучали приглушенные женские голоса, плескала вода, которой они обмывали новорожденного. Он чихал, негромко и слабенько, но как заголосил, слабости уже не чувствовалось.
— Богатырь будет! — уверенно сказала одна из женщин. И добавила через время: — Надо только ему кормилицу поскорее подыскать. Мать-то такая, что вряд ли его приложит к груди. Ведьма, одним словом!
Малфрида хотела только одного — чтобы ее поскорее оставили в покое. Она очень устала, а ей нужны были силы. Хвала богам, что ее усталости хватило, чтобы уснуть и ни о чем не думать.
— Торбьерн, вы далее идите, а я тут посижу.
Свенельд произнес это устало, но твердо. И ярл его понял — лучше оставить посадника в покое. Видел, как Свенельд шагнул с тропы к разлапистой широкой ели, подлез под ветви, будто хотел схорониться.
Торбьерн только кивнул остальным, мол, не трогайте, пойдем дальше без посадника. Но никто и не возражал. После попытки взять с ходу Искоростень люди были так измучены, многие изранены, некоторые еще и тащили на скрещенных копьях тела погибших. Все уже убедились, что мертвые больше не встают по ночам, но предать их погребальному костру было необходимо. Это дань последнего уважения павшим, их путь в Ирий.
Свенельд устало опустился на сухую хвою под нависавшими шатром лапами ели, оперся спиной о ствол. Хорошо-то как, вот так расслабиться! Он положил на колени свой меч в потертых ножнах из лилового бархата с серебряным наконечником. Подумав, вынул его, оставив обнаженным. А то мало ли что в этом лесу может произойти, надо быть готовым ко всему. Древлянский лес по-прежнему полон потаенных духов, они враждебны, да вот только булата каленого побаиваются, не пристанут. Сами древляне после сегодняшнего нападения на град вряд ли осмелятся нос высунуть из-за укреплений. Вот он и позволил себе небольшой передых. Он очень устал, как после попытки захватить Искоростень, так и вообще: от недосыпания и страхов, от обязанности постоянно быть среди людей, беспокоиться о себе и о них, заниматься насущными вопросами как нападения, так и обороны, решать, чем кормить воинов, как обустроить, кого ставить в дозор, кого отправлять доглядником. Но ничего, воевод в стане русичей сейчас хватает. Они вечно ворчат, что Свенельд всем управляет, что власти много взял, вот пусть и покомандуют сегодня без него.