Под дверью стояли Марат и Алек и резко просили мира. Марат извинялся на коленях за Иру, швабру, Восточный экспресс. Романович взял всю вину бабушки и еврейского клана на себя; выдавала их лишь некоторая нервность движения, руки угловато были убраны в карманы.
– А вы чего мокрые? – спросил Марат.
– Две лесбиянки из Берлина в бассейн скинули, – словно заученный текст выпалила Аня, не краснея.
– Они так всех сбрасывают, – подтвердила наше алиби я.
– Ух! Надо будет завести с ними знакомство, – ответил Марат. – Слушайте, а давайте вы переоденетесь, и мы пойдем погуляем, где-нибудь поужинаем, а то нам так в номере сидеть надоело.
Мы были готовы снова засмеяться, а Аня уже мысленно в календаре пометила, по каким из четных дней месяца она будет прятаться в шкафу у Марата, чтобы хотя бы к двадцати четырем обзавестись первым потомством.
Нюх у Романовича был как у Пигги.
– А кто курил? Шмалью пахнет, – изрек Алек.
– Как – кто? Лесбиянки из Берлина, – продолжила свою скороговорку Аня.
– Вы что, их в номер пустили?
– Ну не бросать же их на улице мокрых и накуренных, – я тоже умела иногда врать. Алек и Марат переглянулись.
Мы переоделись и пошли знакомиться с народом. Первыми мы встретили ирландцев, с которыми продолжили знакомство в баре. За бокалами прохладительных, но что удивительно, горячительных напитков одновременно.
– И знаете, почему мы выбрали этот отель? – сказал полутрезвый Ирвин. – Мы поставили турфирме только одну задачу: полное отсутствие немцев. Терпеть их не могу, потные, пьяные, шумные.
– Это вы еще с русскими и хохлами не сталкивались, – добавила Аня, нервно елозя по стулу и, как всегда, давя мою правую ногу каблуком.
Мы с Аней испугались не на шутку. Алек покрутил стакан в руке и пнул Марата.
– Ни одного немца? – повторился Марат. – Ясно, а давайте прогуляемся до нашего номера. Ань, Маш, а то что-то в разговор один неприятный клонит.
Попались.
– Во всем ты виновата, – сопела я на Аню, – придумала тоже – лесбиянки из Берлина.
– А что, было бы лучше, если бы я сказала про футбольную сборную Камеруна? – начала свое оправдание Аня.
Ее логика была безупречна.
Алек открыл шкаф и потрогал вещи. Они были влажные после прикосновения с нашими мокрыми телами.
– Доказательства не в вашу пользу. И у вас мозги есть курить в стране, где за эту головы отрубают? – Романовича всегда отличала заботливость и оптимизм. Жаль, что не слишком своевременные.
– Но смешно же вышло, когда вы подумали, что мы людоедки? – Все тот же язык мой, враг номер один, не был прикушен вовремя.
Каннибализм для меня всегда казался чем-то веселым и поистине фантастическим.