"Был, говорит, так что ж? " - "Как что?..
Да все музеи
В Европе и у нас, с конца и до конца,
Гордятся дивами и кисти и резца
Художников помпейских…" -
"Вероятно,
Но мне помпейское искусство непонятно,
Затем, что я его в Помпеи не видал,
А видел я один песчанный вал,
Да груды пепла, да такие ямы,
Что были, может, там и статуи богов,
И знаменитые седалища жрецов,
И творческой рукой воздвигнутые храмы, -
Быть может; только их Бурбоновский музей
Все выкопал до мраморных корней". -
"А что же говорят об этом ладзарони? " -
"Молчат… На берегу ждут первой тони
И точат об песок заржавые ножи… "
И вот, подумал я: теперь ты мне скажи,
Художник кесарй, маститый мой Ветрувий,
Зачем Помпеи ты на лаве воздвигал,
Как будто бы не помнил и не знал,
Что сердце у твоей Италии - Везувий?
Но нет, ты прав: свободная страна,
Врагам одни гробы и выдала она…
(20 июня 1861 г.)
В одной сорочке белой и босая,
На прикрепленных к дереву досках,
С застывшею слезой в угаснувших глазах,
Лежит она, красавица, страдая
В предсмертных муках…
Черная коса
Растрепана; полураскрыты губы,
И стиснуты немой, но жгучей болью зубы,
И проступает пот на теле, что роса…
Бедняжечка! Над ней - и небо голубое,
И померанца сень душистая в плодах,
И все вокруг нее в сиянье и цветах, -
А уж у ней распятье золотое
Положено на грудь… И вот уж, второпях,
С прощальным и напутственным поклоном,
Уходит от нее и духовник-монах,
Под серой рясою и серым капюшоном,
И впереди с зажженною свечой,
Могильщик - каторжник с обритой головой:
Он рот закрыл платком, он весь дрожит от страха,
Как будто перед ним - не смертный одр, а плаха…
Одну, без помощи, без дружеской руки,
Оставить бедную в последние мгновенья -
О господи, в них нет ни искры сожаленья!..
Но что это? Взгляните: у доски
Разбросаны одежды в беспорядке -
Плащ фиолетовый с мантильей голубой,
И платья женского меж них белеют складки,
И рукоятка шпаги золотой
Видна из-под одежд, а вот и ларчик, рядом,
С резьбой и дорогим узорчатым окладом;
В нем серьги, и запястья, и жемч'уг -
Больная все сняла, когда сразил недуг,
Лишь обручального кольца снять не хотела…
А!… У нее в руке - еще рука,
Чужая, мертвая, и вся уж потемнела…
Вот отчего одна скривилася доска:
С нее свалился труп - страдальцев было двое!..
Припав к земле кудрявой головой,
Лежит, повержен ниц мужчина молодой!..
Он весь накрыт плащем: со смертью грозном бое
Он не сробел до самого конца
И ниц упал, чтоб мертвого лица
Не увидала милая подруга…
Но замерла у ней рука в руке супруга:
Страдалице легко с ним вместе умирать -
И никому их рук теперь не разорвать,
И скоро уж конец, и скоро эти очи