Тут Галкин снова забылся.
Очнулся уже в медсанбате. Рядом с ним врач:
— Как чувствуете себя?
— Только глаза у меня и остались, кажись, живые, — ответил ему слабым голосом Галкин. — Их-то я еще чую, а остального будто и нет ничего...
— Ну, теперь-то вы будете жить! — обнадежил врач. — Мы вам кровицы свеженькой влили, а то уж у вас и пульс не прощупывался. С такой кровопотерей у нас еще никто не выживал, у вас, лейтенант, очень сильное сердце.
Доктор позвал:
— Васянина!
Входит девица в белом халате. Доктор сказал:
— Это она вас выручила, ее кровь вам помогла.
Галкин с трудом перевел глаза на девицу. Хотелось сказать ей спасибо, да губы не слушались.
К вечеру его и еще троих доставили на железнодорожную станцию. Васянина их сопровождала. Там снесли всех в вокзал и оставили на носилках у выхода. Васянина наказала, чтоб ждали, и вышла места в санитарном поезде оформлять.
Лежат они на носилках рядком, покуривают (в медсанбате выдали по пачке «Беломора»). Раз покурили, другой — Васяниной нет...
Рядом сирены воздушной тревоги завыли, заухали перепуганно паровозы. Народ весь в зале засуетился, забегал и повалил к выходным дверям...
Мигом весь зал опустел! А Васянина не появляется.
Бежит мимо них дежурный по станции, перепуганный до смерти. Выкрикнул:
— Немцы прорвались!.. Срочная эвакуация!.. Кто вас тут на носилках забыл?!
Крикнул — и тоже исчез куда-то.
А за станцией взрывы слышны и выстрелы. Самолеты чужие завыли над головой.
Ну где же, где же Васянина эта?
Бросила, курва!!
Лежат они, четверо, на носилках, тоскуют душой.
«Вот ведь как дело-то обернулось, — думает Галкин, — видно, три раза подряд человеку не может везти...»
Только он так подумал — влетает Васянина:
— Мальчики, милые...
С ней человек, на шофера похож. Хватают они носилки с Васяниной — рысью на улицу. Посовали всех четверых спешно в кузов полуторки, и шофер газанул.
Где откопала Васянина ту полуторку — неизвестно, но только от сильной тряски открылись в дороге у раненых адские боли. Стонут, кричат, матерятся. И вместо того чтоб шоферу спасибо сказать, его по матушке поливают: мол, тише вези, мать твою!.. А шофер — тот обратно на них. «По дороге, — кричит, — всех к чертям собачьим повыкидаю, если будете мне гаметь!»
Васянина в кузове, вместе с ранеными. Разрывается, плачет: «Мальчики, миленькие, ну потерпите немножечко... Ну хоть самую чуточку потерпите, ведь вы же мужчины!»
Так всю ночь они ехали. Соседи Галкина, да и сам он, ругались вначале по-черному, потом причитать принялись и охать. А под утро затихли, даже стонать перестали. «Вот какие вы все у меня молодцы, какие вы умницы!» — радуется впросонках Васянина. К утру добрались они до Калинина-города, госпиталь отыскали. Принялись носилки из кузова выгружать, а на носилках — один за другим — три трупа. Один только Галкин из всех четверых и остался живой...