— Но я же серьезно!
— И я без шуток.
Она потянулась к нему, обхватила руками и принялась, вся заалевшись, шептать ему что-то на ухо. Потом со смехом повисла на нем, повалила на землю:
— Мой ты сегодня! Мой!..
...Было так знойно и тихо, будто кругом все вымерло. Лишь в раскаленном недвижном воздухе слышен был стеклянный треск крылышек стрекозы да из густых, никших под полуденным солнцем трав неслось неумолчно знойное сипение кузнечиков. Оно растворялось в горячем воздухе и настолько сливалось с окружающим зноем и тишиной, что казалось, это сами они так звучали.
...Зной давно уж сошел. Покрасневшее солнце клонилось к закату. А они все никак не могли очнуться от беспамятного, словно обморочного сна.
Первым открыл глаза Алексей. Непонимающе огляделся, затем, поднявшись, поправил на коленях у Зорьки краешек нескромно завернувшегося платья и поплелся умываться на реку.
Вернувшись, стал одеваться, поглядывая на Зорьку, дышавшую глубоко и ровно, на ее слегка побледневшее, осунувшееся лицо, на котором вместе с усталостью стыло выражение покоя и счастья, и вспоминая слова, которые Зорька стыдливо нашептывала ему.
Она говорила, что хочет иметь от него ребенка. И чтоб ребенок был похож на него.
Вскоре проснулась и Зорька. Села с лицом чуть растерянным, сонным, кулачками, по-детски, протерла глаза:
— Ой, и сколько же это я проспала?!
Он рассмеялся.
— Смеешься!.. Нет, сколько времени, честно?
Он, закончив завязывать галстук и поглядев на часы, сказал.
— У-у, мало-то как! — протянула она, — Мы можем еще здесь побыть.
— Ну нет, пора собираться, — сказал он жестко.
— Куда ты спешишь? Не хочешь побыть со мной?
— Да мы же и так целый день! — удивился он. — Ну чего ты опять надулась?!
— «Целый день»... Для тебя это так, просто день, а я, может, день этот всю свою жизнь помнить буду!
Он наклонился, взял ее за плечи:
— Ну хорошо, еще посидим.
Но Зорька уже не прижалась к нему и обреченным каким-то голосом проговорила в пространство:
— Уеду я скоро отсюда, не могу я здесь больше жить!
Он взглянул на нее с любопытством:
— Далеко собираешься?
— Нет, кроме шуток, — ответила Зорька. — На юг, в Херсон или в Харьков уеду. Отсюда все больше туда уезжают сейчас.
— И что же ты там собираешься делать?
— Как что? Буду работать, жить.
— Хм, жить! Жизнь, что ли, там подешевле?
— Не только это.
— А что же еще?
— Ничего. Просто так.
— Нет, замуж тебе все-таки надо! — вымолвил он со вздохом. — Вон ты какая еще...
Она, опустив глаза, принялась выщипывать пальцами травку. Он постоял, поглядел вокруг:
— Ну, посидели, поговорили... Надо когда-то и трогаться.