Папаша нас торопит, лос, лос. Предпочитает не очень-то здесь ошиваться со своими тремя брикетами, которые ему оттягивают рюкзак. Уходим. Топаем молча. Немного спустя Рене-Лентяй произносит: «Это же надо…»
Ронсен, «завербованный» военнопленный, бежавший два раза, дважды пойманный, а ныне «освобожденный», как и все военнопленные, то есть нежданно-негаданно объявленный свободным, а значит штатским, а стало быть, автоматически призванным отбывать трудовую повинность, заброшенный в лагерь для S.T.O. и лишенный всех преимуществ почетной участи военнопленного, посмеивается:
— Ну и рожи же у вас у всех! В Раве-Русской[27] такое случалось у нас ежедневно. Ежедневно. Самому едва удалось избежать. Прошел закалку. Не хандрить, мужики! Утрахаем мы их! Раком поставим!
И принимается он орать на мотив знаменитой песенки военных каторжан колониальных батальонов под занавеску банкетов и свадеб:
На земле украинской
Солдаты стояли,
Целый полк солдат.
Им не повезло по-свински,
В плен они попали,
Так там и сидят.
Тяжко, парни, в Раве-Русской,
Голод и побои,
Там-пам-пам и дум-дум-дум,
Ну и всякое такое…
(Это, когда он слов не помнит.)
— А припев, все вместе!
Так шагай вперед по тракту,
И не забывай
— Да, не забывай, —
Что издревле шли солдаты
Здесь и до тебя —
— Да, и до тебя.
Может быть, штыком пропорют,
Может, шваброй изобьют,
Шур-мур-мур и лам-ца-ца,
Хрен вам в задницу,
На все наплевать,
— Да, наплевать!
— Вещмешок твой запыленный,
— Эх, шагай, военнопленный!
Только не подумайте, что он дурачится, Ронсен этот. Просто он затыкает дыры в своей памяти всем, что приходит в голову, как бы случайно ткнув вилкой, но глаз дикий, губа отвисла, дурная, — вопит он все это под носом Папаши, специально для него усердствует, живет этим взаправду, черт побери, играет он своей шкурой в героическое сумасшествие. Папаша поправляет на своем плече соскользнувший ремень хлопушки и говорит с добродушной улыбкой:
— Та, та! Гут! Короша бесня.
А я ржу. Говорю Ронсену:
— Небось не надрывались вы, черти! Вы же слово в слово взяли из «Отверженных» и подставили «военнопленные» вместо «батальонные», а потом, ты вообще забыл половину слов, да к тому же все это одна и та же херня, ваши песни головорезов, драчунов, громил — все это хныканье и все такое. Строите из себя фанфаронов, — это мы, страшилы и кровопийцы, — а в другой строчке вы уже ревете над вашими несчастьями, рвут вроде вас штыками, заставляют вас пыль хавать… Бедные вы, крольчата! Песни ваши вроде повстанческие, и это-то вас заводит! В итоге, кто же будет доволен? Конечно же офицеры, конечно, вохра! А мудачье же ведь вы, а как же!