Он любил свою мать, желал ей только добра и очень обрадовался, когда на дне рождения у подруги она познакомилась с Павлом Николаевичем. Тот не шел ни в какое сравнение с ее первым мужем, слабовольным мямлей, который передоверил жене все – от стирки своих носок и воспитания их общего ребенка до зарабатывания денег. Отец Максима был скульптором, точнее, окончил Строгановское художественное училище и ждал крупного заказа на нечто эпохально-монументальное. А чтобы скрасить затянувшееся ожидание, попивал пиво на детской площадке и рассуждал с местными забулдыгами о высоком. И вот однажды в состоянии подпития он угодил под машину – буквально вывалился ей под колеса из щели между гаражами, когда назрела потребность в новой порции пивасика и «народ» послал его в ближайший магазин.
Вере Александровне было очень жалко мужа: как-никак живой человек и прожили вместе четырнадцать лет. Но через три года она встретила Павла Николаевича и неожиданно поняла, что прежде и не жила вовсе, а влачила жалкое существование, как пишут в книгах. Год спустя у них родился сын Кирюша, а еще через четыре года путем сложной головоломной операции по купле-продаже самим себе квартир Максим обзавелся собственной жилплощадью, в которой и обретался до сих пор. Донельзя счастливый и довольный…
– Приготовься, сейчас увидишь, – предупредил он Альбину и нажал на кнопку звонка. – Надеюсь, уже проснулся. Как-никак уже без четверти час.
Дверь открылась не сразу, и Бина успела изойти от любопытства. Наконец загремела цепочка, повернулся замок и… О да, посмотреть было на что.
На пороге, позевывая – это ж надо заявиться в такую рань в воскресный день, говорил весь его вид, – стоял парень. Ярко-рыжий и патлатый, нос картошкой, светло-карие глаза, длиннющие белесые ресницы плюс нежнейшая бело-розовая кожа. А на подбородке несколько волосков, претендующих на звание эспаньолки. В ухе серьга, на шее зеленая с белыми разводами бандана узлом назад. Дальше, точнее ниже, еще увлекательнее. За белой майкой с рисунком летательного аппарата Леонардо да Винчи следовали джинсы… размера, наверное, семидесятого. Во всяком случае, Кирюша вполне мог передвигаться внутри них. Широкие-преширокие, и штанины начинались где-то чуть выше колен. Джинсы полностью скрывали черно-белые кроссовки, зашнурованные, но не завязанные ярко-малиновыми шнурками.
– Хай, брателло! – воскликнул Киря. – Не ожидал тебя так скоро. Ну, заходи, инспектируй.
– Мой брат Кирилл, – представил его Максим, прежде чем войти. – А это Альбина. Мы вместе работаем.