Марджи бросила в коробку недоеденный пончик:
— Тебе заплатят небольшой гонорар плюс ночевка в здешнем «Хилтоне».
Откуда Марджи узнала, что я просто обожаю отели?
Представать перед злорадными учеными мужами мне совсем не хотелось, но Марджи сказала, что я просто обязана поехать на конференцию.
— Тебя пригласили, — подчеркнула она. — Вот и пойдешь. Будешь продавать там книги. И вся история.
Она слизала с пальцев карамельную глазурь и распорядилась, что мне надеть.
Когда Марджи ушла, я стала делать перед самой собой вид, что совсем не жду звонка от Грега. Включила пылесос, чтобы, если телефон зазвонит, не услышать. Убрала пылесос, перетерла все зеркала в доме, чтобы услышать, если телефон зазвонит. Он не звонил. Когда не стало сил это выносить, я пошла в лес прогуляться.
Я шагала под деревьями, на которых лопались почки, и мне казалось, что тело мое изнутри стало мягким и податливым, как пончик. Я прекрасно усвоила на своей старой работе, что женщины влюбляются в тех мужчин, которые подходят им физически. Одна из многих гнусных шуток нашей физиологии. Мужчина как бы побывал в новом ресторане, — может, он сходит туда еще, а может, и нет, а для женщины это все равно что открыть свой собственный ресторан. Я не уверена, что это уместное сравнение.
Я хотела оградить себя от любви, но снова и снова проигрывала в памяти весь вечер, каждую ласку — и нежность страсти была еще так свежа. Почему оно так? Я не хотела зависимости, подчиненности. И все же мир изменился. Не для других — они по-прежнему уходили утром на работу, покупали сэндвич и кока-колу на обед, лазали в Интернет — посмотреть, как там идет их жизнь, — но мой мир стал другим.
А мир Грега, наверное, остался таким, каким был всегда. Я видела, как он прогоняет длинные доски через циркулярную пилу — за ухом карандаш, из покрытого опилками радиоприемника звучит музыка Стива Миллера, теряясь в вое пилы, у двери лежит Рекс и лижет лапу.
Я видела: Грег продолжает жить, как прежде, тело у него такое же цельное, он не пересекал никаких границ, он не ведал этого нежного размягчения. И за это я его почти ненавидела.
Мир изменился. Мой мир изменился. Я только что переспала с мужчиной — впервые после зачатия Дарси. Мама моя уехала в свадебное путешествие. Папа пребывал на небесах. Хуже того, завтра должен был наступить мой чертов день рождения, чертов сороковой день рождения.
И все это ничего не значило по сравнению с тем, что у меня отобрали детей.