— Когда снова поедете в Нью-Йорк, повидаться с Сумчатым или с ребятами из «Сотби», я ссужу вам свой свитер.
Я решила не говорить, что терпеть не могу кусачую шерсть. Что ни даст мне Марджи, все хорошо.
— Спасибо. И спасибо за обед.
Как же быстро все кончилось…
Да только, похоже, не кончилось. Через гостиную, напоминающую внутренность трейлера, Марджи отвела меня в квадратную комнату со стеклянным потолком. Чтобы войти, ей пришлось открыть деревянные ворота. Здесь были сплошные книжные полки, а еще сиденья возле окон, кресла с подголовниками и читальными лампами и большой письменный стол.
— Это мой кабинет, — сказала Марджи. — Билл отделал его на деньги, которые я заработала на первой большой сделке.
— А какой именно? — спросила я не без опаски, — может, еще рано задавать столь интимные вопросы.
— Еще какой! Вы, наверное, видели такую книжку в мягкой обложке: «Сплю и ем», мемуары.
Снаружи на деревьях висели кормушки. Сквозь закрытые окна проникал птичий щебет.
— Котов я сюда не пускаю, такой тут мяв разведут, пытаясь сцапать птичку.
Я заметила, что пепельниц в кабинете тоже нет.
— Вы что же, не курите, когда работаете? — спросила я. И только тут сообразила, что это очень личный вопрос; впрочем, Марджи не обиделась.
— Я курю, чтобы не есть, — сказала она. — А что до кошек, я их, конечно, люблю, но не терплю их запаха.
Книжные полки вдоль стен были забиты под завязку. На одной стене все корешки были в розовом, алом и золоте — любовные романы.
На стульях возле окон лежали подушки с вышитыми словами. На одной красовалась красная надпись: «Французский поцелуй». Другие я читать побоялась. Вместо этого выразила восхищение стеклянным потолком.
— Не течет, — с гордостью сообщила Марджи. — Если уж Билл что делает, то на совесть.
Похоже, у них был настоящий брак, с полным взаимопониманием.
Я решила, что пора уходить. Надевая куртку, я обнаружила, что с обшлага свисает длинная нитка. Марджи ее тоже заметила.
— Внешний вид имеет немалое значение. — Марджи внимательно смотрела мне в лицо, проверяя, воспринимаю ли я ее слова. — Особенно в Нью-Йорке. В двадцать лет это не столь уж принципиально — в этом возрасте почти все сойдет.
Я слушала и ждала.
— А вот как станешь постарше, тут уже важно выглядеть преуспевающей — чтобы все видели, что свою жизнь ты прожила не зря.
— Да, про свитер… — начала было я.
Она явно ждала этих слов, потому что сразу же нашарила за дверью пакет из химчистки. Полиэтилен зашуршал, и у котов от этого шерсть встала дыбом.
— Просто будьте собой — именно это им и нужно.
— Но зачем я вообще им нужна? — спросила я.