Макс и глазом не моргнул:
— Восьмой подъезд оттуда, по той стороне.
— Спасибо. А можно еще один вопрос?
— Конечно.
— Что такое «дом свиданий»?
— Бордель. В обеденный перерыв там всегда аншлаг. Дневная случка.
Он развернулся и растаял вдали.
Я вновь очутилась на улицах города, которому была совершенно не нужна. Итак, они решили, что я подделка, что я лезу из кожи вон, чтобы прославиться. Вот ведь бред, если мне что и не нужно, так это слава.
Ну а Набоков? Ведь теперь никто не узнает, сколько сил он вложил в эту книгу и какая она замечательная.
Я решила хоть ненадолго утешиться круассаном с шоколадом — таковой обнаружился в угловом магазинчике, скорее всего, испекли его на фабрике, добавив в тесто всякой дряни, чтобы подольше не черствел, — низко же я пала со времен «Сеси-селя» и тамошнего пекаря Пьера.
А что дальше? В ближайшем будущем меня ждал скверный круассан, потом до самого горизонта простиралась полная пустота. Залезть в свою развалюху, вернуться к себе в глубинку, где я почти никого не знаю, а меня почти никто не любит — разве что за вычетом Марджи. Что теперь — пойти к ней, сесть на пол и повыть, что детей у меня отобрали, рукопись никому не нужна, а платить по ипотеке нужно со дня на день?
Нет.
Близился полдень. Я прислонилась к стене какого-то здания, содрала обертку. Откусила. Круассан не был черствым — но лишь потому, что никогда не был свежим. Мимо меня по тротуару несся людской поток — все спешили поесть, причем гораздо вкуснее. На другой стороне располагалось неприметное здание из бурого кирпича, это как раз восьмой подъезд от офиса.
Никакого швейцара, только панель домофона. Оконные рамы — из голубоватой стали, в цвет входным дверям, выкрашенным в нежный голубой тон яйца зарянки. Изысканно и утонченно, особенно для дома свиданий.
Кожаный ремешок деловой сумки врезался в плечо. Сумка была модная, от «Дунни и Берка». Джон подарил мне ее, когда я была беременна Дарси. Стоила сумочка четыреста долларов. Он хотел, чтобы я выглядела деловой женщиной. Сама по себе сумка была тяжелой до идиотизма, но придавала мне такой вид, будто я иду по важному делу.
Жуя отвратительный croissant au chocolat[15], я наблюдала за голубой дверью дома свиданий. Сбалансированностью нежной фактуры теста и горчинки шоколада в этом круассане и не пахло — единообразная приторная вязкость. Я его все равно съела.
Пока я стояла, к дверям подошел мужчина — при нем была сумка той же модели, что и у меня. Сумка сочеталась по цвету с туфлями, в каталоге этот цвет назывался «медово-горчичным». Мужчина выглядел довольным. За пять часов, которые я провела в этом городе, я впервые увидела искренне довольного человека.