Чтобы сломить трибуна окончательно, она прибавила:
— Пожалуй, я не буду больше вас увещевать. Вы убеждены в невиновности сына, и это вызывает уважение. Ну что ж, я полагаю, вы сумеете обелить его на суде. Ваши друзья магнаты дадут вам деньги на лучших адвокатов…
«Толстосумы заплатят любые деньги, чтобы поскорее и без опасной огласки утопить Андрея… Легче найти иголку в стоге сена, чем адвоката, согласного отстаивать сообщника Ульпинов. Нет, до адвокатов дело не дойдет… Андрея уберут до начала процесса!», — с содроганием подумал опытный Кимон. — …Так что не смею больше вас задерживать, трибун, — закончила София.
Призвав все свое мужество, Кимон сказал:
— Я спасу сына. Для меня родная кровь дороже власти. В отличие от вас!
— Не смейте обсуждать меня! — гневно воскликнула София. — Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о моей крови!
— Одно я знаю твердо, — с горечью молвил он, — для вас не существует ни правды, ни морали, ни просто человеческой порядочности. Я повторяю: вы — чудовище! Вам следовало бы заменить сову с герба юстиновского рода на изображение пираньи… или акулы! Что ж, торжествуйте, нынче у вас праздник… но будет день, и боги воздадут вам по заслугам…
Прощайте, ваша светлость.
— Постойте, гражданин Интелик, я с вами не закончила еще.
— Вы разве не закончили терзать меня?
— Оставьте этот тон, возьмите себя в руки; девица Поликсена на жертвенном алтаре вела себя достойнее! А вы не жертва, вы договаривающаяся сторона. Мы с вами равноправны.
— У меня кровь стынет от вашего цинизма.
— Что вы хотели бы иметь взамен?
— Взамен?
— Ну разумеется! Вам как-то нужно сохранить лицо. Иначе ваши люди вас просто не поймут, подумают, вы не в себе, и проголосуют за Марцеллина. Предупреждаю снова: если он пройдет, неважно, по какой причине, я тотчас отправляю документы в Курию! Итак, скажите, как вы намерены сберечь лицо?
— Я не могу сейчас об этом думать, — мертвенным голосом ответил Кимон.
— На ваше счастье, я подумала за вас, — улыбнулась София. — Ваша фракция может рассчитывать на пост министра земледелия в моем будущем правительстве… и на ряд других немаловажных постов.
Кимон с удивлением взглянул на нее.
— Вы сказали: «фракция»? Означает ли это, что член радикальной фракции будет министром? Плебей — министром?!
— Вы поняли верно. Мое правительство намерено, в частности, провести земельную реформу; я полагаю, будет справедливо, если проблемами земли, где трудится народ, займется делегат народа.
Кимон отрешенно покачал головой, отказываясь верить в то, что слышат его уши.
— Божественный Виктор никогда не назначит министром человека из народа, — пробормотал он. — Даже меня, законно избранного трибуном, Божественный, как я слышал, утвердил против собственного желания.