Только я плюхнулась в такси, как вальяжный голос Пласидо Доминго велел пристегнуть ремень, сославшись на то, что «вы очень важный человек». Ну и ну! Куда только подевалась европейская ирония старины Пласидо?..
В квартире Ким я оказалась впервые. Пять пролетов шатких ступеней вели к квартирке размером со школьный пенал – крошечная газовая плита в одном углу, душевая в другом, под ногами скрипит расколотый кафель.
– Ну разве не здорово? – просияла Ким при виде меня. – И выгодно! Всего семьсот баксов в месяц.
Я вспомнила, как Лоренс с похожим восторгом показывал мне свою конуру. Удивительно: люди не только живут в клоповниках, водруженных друг на друга, но и счастливы, что удалось заполучить такое убогое жилье.
– Чаю хочешь? Я как раз чайник поставила.
– То что надо, – обрадовалась я, оживившись при мысли, что смогу восстановить силы настоящим английским чаем.
– Отлично, – Ким открыла шкафчик. – У меня есть лакричный, апельсиновый, с шипами малины, лимонный, ромашковый, фенхель с крапивой…
– Стоп, стоп. – Я поняла руку. – А можно мне чашку самого простого и обычного чая?
Ким смутилась.
– Ты имеешь в виду чай из чая? Я его больше не пью. Танин очень вреден.
– Даже жалкого пакетика в шкафу не завалялось? – взмолилась я.
Ким покачала головой.
– Да и какая разница? Все равно нет ни молока, ни сахара. Я бы не смогла приготовить правильный чай.
– Нет молока?
– Только соевое. Но у него не тот вкус.
Я уронила голову на руки и простонала:
– Ким, что с тобой стало? Этот город высосал все твои мозги, ты превратилась вфизкультурницу и фанатичку обезжиренной жратвы.
– Нет, Сэм, не будь такой! Такой быть нельзя! – оборвала меня Ким.
Эту дурацкую фразу мы давным-давно позаимствовали из одного позабытого телесериала семидесятых годов и нагло присвоили. От знакомых до боли интонаций голова моя поднялась, словно ее дернули за ниточку.
– Я – по-прежнему я! – воскликнула Ким и расплылась в обворожительной улыбке.
– Да, но тебя все меньше и меньше, – скорбно заметила я.
День выдался жаркий. Ким была в коротком топе – помесь лифчика от купальника и обрезанной футболки; отполированный, совершенно плоский живот был выставлен на всеобщее обозрение. Тренировочные штаны плотно облегали бедра Ким; когда она повернулась, чтобы снять с плиты чайник, мне стало ясно: ягодицы у мой подруги нынче сделаны из стали. Ее кожа блестела, а короткие волосы сияли здоровьем и дорогим ополаскивателем.
– Во всяком случае, тело свое ты изменила полностью, – сказала я, плюхаясь в надувное кресло из розового пластика.
– Долгие годы упорного труда, – отозвалась Ким. – Так ты будешь чай?