– А Борис Алексеевич?
– Я не поняла вашего вопроса…
– Как он относился к вашему мужу?
– Мне кажется, что это лучше спросить у Ратушинского, – она несколько повысила голос. – Извините, но мы с вами слишком долго разговариваем. Меня там ждут.
Инна поднялась, и он тоже.
– Скажите, – спросила она, глядя в глаза Дронго, – вы действительно частный эксперт или из милиции?
– Я действительно частный эксперт.
– Тогда желаю вам успехов. Надеюсь, у вас все получится. До свидания.
Дронго несколько минут протискивался сквозь толпу в коридоре и на лестничной клетке. Выходя из подъезда, он посмотрел на часы. Теперь нужно отправиться в дачный поселок к Ратушинскому. Он не мог и предположить, что через два часа в этой загадочной истории появится еще один труп.
Для его машины был оставлен пропуск, и водитель, вырулив на дорожку, увидел, как автоматически открываются ворота. Дронго достал телефон и набрал номер Эдгара.
– Нашел что-нибудь?
– Ты знаешь, о чем писал Лисичкин? – вопросом на вопрос ответил Эдгар.
– Знаю. О поставках оружия.
– Как ты узнал?
– Сказала Инна Денисенко. Они с мужем близко знали Лисичкина.
– А почему Ратушинский не сказал об этом? – удивился Вейдеманис. – Он ничего не знал?
– Знал, – задумчиво ответил Дронго, – но не стал знакомить нас с таким интересным фактом. Он готов подозревать кого угодно, но только не чету Денисенко. Хотя почему-то в его доме погиб Михаил Денисенко, который был близко знаком с Лисичкиным.
– Не нужно бы тебе туда ездить, – рассудительно сказал Эдгар. – Это очень опасные люди. Могут устроить провокацию. Ратушинский тебя уже не раз обманывал. Будет лучше, если ты откажешься от этого дела.
– Не могу, – признался Дронго, – если ввязался в драку, нельзя из нее выходить. Детский мальчишеский принцип.
– Глупый принцип. Не нужно тебе туда ездить, – настойчиво повторил Вейдеманис. Он нервничал, и его характерный латышский акцент стал заметнее.
– Поздно. Я уже приехал. Как там статья Лисичкина?
– Очень жесткая. Он явно не любил Бориса Алексеевича, – сообщил Вейдеманис. – Я сравнил ее с другими статьями. Он обычно писал очень неприятные вещи, но в статье о Ратушинском есть и личные выпады. Я думаю, Лисичкин не любил богатых людей. Это чувствуется по его материалам.
– В этой стране никто не любит богатых людей, – устало сказал Дронго. – Здесь богатый означает вороватый. Поэтому их и не любят. Спасибо, Эдгар, я тебе перезвоню.
Он убрал аппарат и вышел из машины, затормозившей у дома Ратушинского. На этот раз у дома было двое охранников, они обходили здание. Увидев Дронго, они подождали, пока он войдет в подъезд, и пошли дальше.