Дэниелс-старший брал с собой Тедди рыбачить у островов еще ребенком, когда проку от него было не много. Все, что он умел, — это распутывать леску и отвязывать крючки. Случалось, он ранился, кровь выступала на пальцах, размазывалась на ладонях.
Они выходили в море затемно, и вот над окоемом появлялось солнце, словно вырезанное из холодной слоновой кости, и тогда из отступающей темноты выплывали острова, сбившись в кучу, как будто их поймали за чем-то предосудительным.
Взору Тедди открывался ряд приземистых светловатых лачуг на одном из островов, полуразрушенная усадьба из известняка на другом. Отец показывал пальцем: вон тюрьма на Диэре, а это мощный форт на Джордже. На острове Томпсон в кронах высоких деревьев гнездились птицы, и их гомон походил на удары градин по стеклу.
Дальше за ними лежал остров Проклятых, словно брошенный в море с проплывающего испанского галеона. Весной далекого двадцать восьмого его оставили один на один с собственной буйной растительностью, и расположенный на самой верхотуре форт был удушен вьющимися побегами и покрыт целыми шапками мха.
— Почему Проклятых? — поинтересовался Тедди.
Отец повел плечами:
— Вопросы. Вечно ты со своими вопросами.
— Нет, ну правда?
— Да просто так назвали, и слово прижилось. Может, пираты.
— Пираты? — Звучало красиво. Тедди сразу увидел рослых мужчин с повязкой на глазу, в высоких сапогах, с блестящими саблями.
Отец пояснил:
— В старые времена они тут прятались. — Его рука обвела горизонт. — На этих островах. Сами прятались, золото прятали.
Тедди представил себе кованые сундуки и как из-под крышки высыпаются монеты.
Через какое-то время его начало выворачивать наизнанку, снова и снова, черные потоки полились за борт.
Отец смотрел озадаченно, ведь прошло уже несколько часов, и океанская гладь безмятежно поблескивала. Он сказал:
— Все нормально. Твой первый выход в море. Так что нечего стыдиться.
Тедди кивнул и обтер рот тряпицей, которую ему протянул отец.
А тот продолжал:
— Иной раз качку и не почувствуешь, пока она не заберется к тебе в кишки.
Тедди снова кивнул от невозможности сказать отцу, что качка тут ни при чем.
Это все вода, простиравшаяся вокруг, кроме которой больше ничего в мире не осталось. Ему казалось, что сейчас она и небо проглотит. До этой минуты он и не думал, что они на свете так одиноки.
Он глядел слезящимися красными глазами на отца, повторявшего, что все будет нормально, и пытался выдавить из себя улыбку.
Летом тридцать восьмого его отец вышел из Бостона на китобойце и не вернулся. Лишь следующей весной на отмель Нантакета возле города Халл, где Тедди вырос, выбросило обломки корабля. Часть киля, нагревательная плита с выгравированным на донце именем капитана, банки с консервированными помидорами и картофельным супом, пара ловушек для лобстеров, продырявленные и бесформенные.