Улыбнувшись, Николай вновь посмотрел в окно. На улице начало смеркаться, загадочные тени от тайги ложились на поезд. Он не захватил с собой никакой еды, и ему пришлось идти в вагон-ресторан. По пути он опять встретил утреннюю тетку, на этот раз без мальчика. Она смотрела в окно, а завидев Николая, широко ему улыбнулась, обнажив мелкие, чуть желтоватые, зубы. Николай улыбнулся в ответ, что, видимо, послужило для нее сигналом к действию. Чуть выпятив назад филейную часть, она полностью загородила Николаю проход.
— Не могли бы вы немного подвинуться, — попросил он.
— А если я не хочу, — игриво протянула она и, перестав улыбаться, провела кончиком языка по верхней губе. — Как я поняла, вы тоже путешествуете в одиночестве. Так, может, составим друг другу компанию?
— Насколько я помню, вы были с сыном, — не сдержал раздражения Николай.
— Неа, — кокетливо надула губки навязчивая попутчица. — Это всего навсего мой племянник. И к тому же, он давно спит. Я — девушка свободная, так что можете не переживать.
— Я и не переживаю, — пытаясь оттеснить ее в сторону, пропыхтел Николай. — Но все же мне бы хотелось пройти.
— Куда направляетесь, если не секрет? — невинно поинтересовалась она.
— Не секрет, — отчаявшись, пролезть в узкую щель между ее телом и дверью купе, он злобно посмотрел на нее. — Иду в вагон-ресторан. Я очень голоден, прямо желудок сводит.
— Могу предложить вам неплохой ужин, — вновь расплылась она в улыбке. — Жареная курочка, вареный язык, салатик быстренько заварганю — все домашнее, свеженькое. Зачем вам травиться казенной едой?
— Ничего страшного, — с силой рванувшись вперед, Николай все же протиснулся мимо женщины. — Иногда можно.
— Как хотите, — зазвенел сзади обиженный голос. — Меня, кстати, Ниной зовут.
— Николай, — слегка обернувшись, сказал он, и спокойно направился в вагон-ресторан.
Там к нему подошла недовольная официантка.
— Меню можете не смотреть, — хмуро проговорила она. — Остался только суп-лапша и жареная курица. Раньше приходить надо было.
— Давайте суп-лапшу и чай, — вздохнул Николай. Жареную курицу, которую ему только что пыталась навязать противная соседка, ему совсем не хотелось.
— Чай могли бы и у себя попить, — пробубнила она, но все же пошла исполнять заказ.
Через три минуты перед ним брякнули глубокую тарелку, на дне которой бултыхались два кусочка морковки и половина луковицы. Лапши там не было и в помине. К тому же серо-голубая жидкость сверху немного подернулась жирком, красноречиво говорящем о том, что суп уже остыл. Вяло ковыряясь ложкой в тарелке, он то и дело поглядывал в окно.