— Платье весьма к лицу.
— Благодарю, эстле.
— Это ведь парик, правда?
— Так.
— Погоди, ты, видно…
— Вытер Аурелия Кржос.
— Ах, ну да. Отец писал мне о тебе.
— Эстле.
— Алитея. Для тебя — Алитея. По-моему, один раз ты спасла его от смерти.
— Два раза.
— Ха, точно, не следует быть излишне наглым в скромности. Ты должна мне все рассказать. Собственно, а почему это раньше мы не встречались?
— А слышала о твоем женихе. Мне очень жаль.
— Текнитесы сомы не отступают от его ложа, в конце концов — он встанет на ноги. Вот только мне любопытно, узнаю ли я его тогда. Ты любишь херемитские вина?
— Эстле.
— Пожалуйста.
— Ты очень красива.
— Благодарю — годы труда и Навуходоносор. Пошли, присядем в кариум.
Музыканты сменили мелодию, раздались аплодисменты, несколько пар вышло из танцевального зала на перистиль. В черной поверхности Мареотийского озера отражались миллионы звезд и алый серп Луны. Факелы на лодках стражников укладывались в темноте эгипетской ночи в крутую линию вдоль восточного залива. Над ними, по Белеутскому мосту, перемещались плоские тени пешеходов и животных, виктик и повозок — Александрия никогда не засыпает полностью.
Кариум размещался на третьей террасе, у самой границы воды. Девушки уселись под аркой из черных лилий — цветов дзунгуонского морфинга, их запах был, скорее, животным, чем растительным.
Эстле Алитея Лятек потихоньку пила вино, задумчиво поглядывая на галерею живых статуй.
— Ты сопровождаешь его повсюду и обязательно.
— Не везде.
— Но ведь нет никого ближе к нему, правда? Собственно, почему он тебя выбрал?
— Не знаю, эстле. Я была молодая, наивная.
— Это плохо? — Алитея тихо рассмеялась. — Ведь я моложе тебя.
— Вы другие.
— Мы? Земляне?
— Вы, аристократы.
— Когда-то рытеры считались аристократами…
— На самом деле, ты старше меня.
— Наивность — это весьма ценная черта.
— Только никто, по-настоящему наивный, об этом не знает. Разве нет?
Они вместе засмеялись в дружеской морфе; Алитея хлопнула Аврелию по плечу и на момент скорчила карикатурно серьезную мину. Лунянка смеялась золотыми искрами и голубым дымком, малюсенькие огоньки стекали с ее головы на плечи, грудь, спину. Алитея отставила кубок с вином и, трепеща веером, подняла эту волну искр в ночное небо. Девушки следили за ними, пока те не исчезли за границами террасы. Несколько из них свернуло и упало на покрытую маслами кожу живой статуи, доулос невольно вздрогнул. Это снова развеселило девушек. Лунянка сняла черный парик. Алитея вытаращила глаза. От смеха она даже начала икать; нынешний кубок вина был этим вечером явно не первым. Аурелия похлопала ее по спине. Алитея, ошпарившись, подскочила на лавке; левое нагрудное колечко серебристо блеснул и упал среди лилий.