Письмо от эстле Амитасе вовсе не касалось того, чего ожидал Иероним. Возможно, я смогу помочь твоей дочери. Приду после заката. Позволишь? Пришли слугу. Ну да, она же видела, как под конец обеда девочка позеленела лицом и почти что сбежала от стола, а потом, уже в коридоре, схватилась за живот. А на ужин Алитея уже не пришла, и Амитасе, естественно, начала расспросы. Ее и вправду это волнует, или она просто желает втереться в доверие, замылить глаза? Но Антона послал.
Шулима появилась вместе со своей рабыней, черноволосой девушкой римской морфы, с длинными, стройными конечностями и снежно-белой улыбкой. Зуэя осторожно разбудила Алитею. Пан Бербелек вопросительно глянул на Шулиму. Та указала на дверь, ведущую на балкон.
Было уже очень холодно, женщины дополнительно окутались шалями, Иероним набросил на себя хумиевый плащ. На носу и корме горели масляные лампы, сквозь узкие окошки наружу падал свет из кабин — но как только Абель закрыл за собой двери, их тут же окутала густая ночь.
Ночь ночью, но пронзаемая желто-красным сиянием Луны. Спутник был в полной фазе, тяжелый пирокийный фонарь, подвешенный посреди небосклона — если глядеть прямо, то он почти ослеплял. Гистея точно ослепил, вавилонянин стоял неподвижно, опершись спиной о стену с широко открытыми глазами, по подбородку стекала слюна.
— Спит, — буркнул Абель.
— Оставьте меня, — стонала не до конца еще проснувшаяся Алитея. — Да в чем дело, даже поспать уже нельзя… Абель, скажи же им…
— Тиии… — Шулима охватила Алитею плечом, склонилась к ней; вторая рука деликатно взяла девушку под подбородок и повернула ее лицо к Луне. — Посмотри, — шептала она, — Луна ведь не неподвижна, она плывет, мы все плывем вместе с нею, волна на волне, на волне, ты не можешь сопротивляться, не можешь, ты плывешь вместе с нею, плывешь вместе с нами. Возьми.
Зуэя, которая ненадолго вышла, теперь появилась с металлической миской, наполовину заполненной водой, и подала ее Алитее. Девушка, непонимающе глянула на Абеля, на отца, на Шулиму, на миску, снова на Шулиму и, колеблясь, взяла посудину.
Эстле Амитасе отошла от Алитеи.
— Выпрямь руки, — сказала она. — Отойди от стены, ты стоишь на собственных ногах, никто тебя толкать не будет. Погляди на ее отражение. Ты плывешь. Не отводи глаз! Ты плывешь, упасть не можешь. Она совсем не тяжелая. Ты возносишься на чистых волнах. Спокойно. Тело само прекрасно знает. Гляди.
Пан Бербелек скрестил руки на груди, поплотнее запахнувшись полами плаща.
— Что это еще за гоэтэя? — прошипел он Шулиме. — Чары хороши для черни, ты же сама не веришь в эти глупости.