Капитан Вавзар поднял «Аль-Хавиджу» на уровень верхних облаков, чтобы пассажиры могли хорошенько присмотреться к городу Короля Бурь. Обходили они его с востока, на расстоянии нескольких стадионов (Вавзару пришлось несколько сойти с курса). Все пассажиры собрались на верхней видовой палубе. Было раннее утро, Солнце находилось с другой стороны аэростата, они же были скрыты в тени и глядели на залитые в чистом, теплом сиянии сады, поля и предместья небесной метрополии, зубчатые стены и могучие башни цитадели Короля Бурь. Красно-желтые хоругви длиной в несколько десятков пусов развевались на этих башнях в струях сильного ветра, делая башни огненными. Они наблюдали движение на полях и улицах, повозки и лошадей, мелкие фигурки людей, но уже более мелких подробностей увидеть было невозможно. Понятное дело, что более всего всех заинтересовали вихреросты, возделываемые растения, сморфированные оронейскими текнитесами флоры из съедобных лиан. Они стекали далеко за края земли и тяжелыми, толстыми косами длиной в несколько стадионов достойно волновались на ветру — зеленые щупальца каменной медузы. Азуз Вавзар рассказывал, как поздней осенью, когда происходила своеобразная жатва вихреростов, можно было увидеть опускающихся вдоль стеблей оронейцев в плотно застегнутых кожаных упряжах, с кривыми мечами-серпами за спиной, которые тащили с собой пучки веревок с крюками и петлями. При том, это были дни самой спокойной погоды.
«аль-Хавиджа» поднялась над последними тучками, над ней было уже только ясное небо, а под ней — холмы и плоскогорья медовых облаков. На этой высоте было жарко, независимо от времени года и дня. Пассажиры стояли в тени, но уже через несколько минут начали истекать потом. Шулима предусмотрительно надела легкое кафторское платье, без корсета и воротника, и пан Бербелек, всякий раз когда глядел на Амитасе, не мог отогнать злое предчувствие.
Невольники разносили напитки. Иероним подал Шулиме холодный стакан.
— Благодарю. — На мгновение она отвела взгляд од проплывающей над облаками Оронеи. Сразу же за Иеронимом, где стояли три солдата, узор ликотового плетения был явно нарушен рядом толстых узлов. Она указала на них жестом головы. — Так кто же ее убил?
— Не знаю.
— Ведь это же по твоему приказу нас допрашивали, правда, эстлос? И чего-то, наверняка, ты узнал.
— Все были в своих каютах. Одни или же со слугами, с семьей. За исключением господина Урча, который играл в кости с господином Забахаем у последнего. Кто-то лжет. Кто? Никто не видел убийцу, выходящего из каюты Леезе.