– Я тоже не собиралась! – резко обернулась от окна Людочка. – Я, наоборот, спасти его хотела от рук бандитов!..
– И получить за это несколько квартир стоимостью по пятьсот-шестьсот миллионов каждая! – перебила я ее. – А когда получила бы, то захотела бы получить и остальные. И вы бы, Валентин Петрович, отдали бы ей все. Иначе ваши дни были бы сочтены! И сделала бы она это чужими руками. Как сегодня моими руками хотела убрать этого тупого Федора вместе с его слоноподобной Натальей!
Людочка решила воспользоваться возможностью возмутиться и покинуть нашу компанию, предоставив председателю одному выкарабкиваться из ситуации. Ведь против нее-то, собственно, никаких обвинений быть не могло. Так, одни слова… Однако я давно уже поняла главное свойство ее характера и знала, что ей не удастся нас покинуть, как не удается, в общем-то, ни одно дело довести до благополучного конца. Она просто не берет в расчет какое-нибудь одно обстоятельство. Сейчас она совершенно упустила из вида присутствие Лени.
– Ну, знаешь! – возмущенно заявила Людочка. – Хоть ты и Ведьма, но несешь совершенную чушь!
Она решительно двинулась к двери, полностью подтвердив мои ожидания.
Но и Леня сделал в этот момент именно то, чего я от него ждала. Он просто стукнул ей в лоб открытой ладонью, как, вероятно, делал это не раз при их совместной жизни. По крайней мере, жест у него получился очень привычный, заученный.
От удара Людочка не только остановилась, но даже шлепнулась на пол своей упругой задницей, подпрыгнув при этом, словно мячик.
Леня сделал зверское лицо, нагнулся вплотную к Людочке и объявил ей короткими рублеными фразами:
– Сидеть. Ведьму называть Таней. Ты поняла меня или ударить тебя?
Пижон! Ну никак не может, чтобы не порисоваться.
Людочка вздохнула, но вынуждена была подчиниться. Леню она знала слишком хорошо.
– Валентин Петрович, – повернулась я к председателю, – мы с вами можем договориться на более простых условиях, чем с ней.
Я кивнула на Людочку. Та насторожилась, но молчала, косясь на Леню.
– Мне от вас не нужно никаких квартир, никаких денег. Я не охвачена жаждой мщения или наживы. Вы и ваши делишки никогда бы меня не заинтересовали, если бы она, – я вновь кивнула на Людочку, – не захотела бы моими руками загнать вас в ловушку. И загнала, как видите. Правда, и сама… можно сказать, попалась. Так вот. Мне не нужно от вас абсолютно ничего. Я даже не буду отнимать ваш столь дорогой для вас портфель и изучать его содержимое. Вы сами нам все расскажете. В конце концов, мы имеем право знать, почему нам всем сегодня пришлось рисковать жизнью. Обещаю вам отпустить вас, если я сочту вашу историю правдоподобной. И даю слово – ни от кого из нас… – я обвела рукой Светку, Леню и себя —… ни милиция, ни кто-либо другой об этой истории не услышит ни слова. Правда, за нее, – я ткнула пальцем в Людочку, – я поручиться не могу. Но она и без того почти все знает, как я понимаю. Выбирайте, Валентин Петрович! Хотя я, право, не знаю, о чем тут можно думать…