– Я позволил бы себе заметить, – осторожно начал Валентин Петрович, – что причина заключена в самой квартире. Передо мной было поставлено четкое условие – любым образом убрать Людмилу Анатольевну из этой квартиры. Она предназначалась почему-то именно мне.
Мне это прекрасно известно из уст самого Федора. Но почему? На этот вопрос я не могу ответить.
– А между тем у вас ведь бродят смутные подозрения, Валентин Петрович. Просто вы боитесь до конца сформулировать свои выводы. Давайте я вам помогу.
Я смотрела на него в упор. Он задрожал, но молчал, продолжая, видимо, надеяться, что я беру его на пушку, а на самом деле ничего мне не известно.
– Первое, что привлекло мое внимание, – начала я, – это беспокойство, которое начали проявлять Людочкины соседи снизу с началом весенней жары. И скоро я поняла, что чем дольше будет тянуться вся эта ситуация без какого-либо разрешения, тем сильнее они станут дергаться. Потому что жара будет только усиливаться и в июне превратится в настоящее пекло. Так оно и случилось.
Я обвела их взглядом. Кроме Валентина Петровича, никто, пожалуй, еще не догадывался, какой их ждет «сюрприз»! Светка была испугана, Леня смотрел на меня завороженно, прямо-таки влюбленным взглядом. Людочка почувствовала, наверное, тревогу, содержащуюся в моих словах, и смотрела напряженно и выжидающе…
– А еще мне, конечно, помог Валентин Петрович своим навязчивым интересом к этой комнате. Могу сказать даже больше…
– Но ведь запах газа, – попытался перебить меня Коротков. – Я обязан проверить…
– Валентин Петрович, – посмотрела я на него, – вы же прекрасно понимаете, что это пахнет не пропаном… И вообще вы не могли бы нам объяснить, почему вас так упорно интересует именно эта стена, именно в этой комнате, именно этой квартиры?
Валентин Петрович ничего объяснять не стал, а только безнадежно махнул рукой и повесил голову. Все. Он окончательно сдался. Он понял, что я докопаюсь до этой мрачной тайны.
Тут мне пришла в голову мысль, что мне, чего доброго, не поверят без доказательств. Ни Светка, ни тем более скептически настроенная по отношению ко мне Людочка. Один Леня может поверить мне на слово. Его-то я и попрошу немного помочь мне.
– Леня, не откажи в любезности, принеси с кухни топорик, – попросила я его.
Леня тут же помчался выполнять мою просьбу.
– Не надо, я прошу вас, – попытался вмешаться Валентин Петрович. – Зачем вам это?
– Когда вас просили все объяснить, – ответила я ему, – вы промолчали. Молчите уж и теперь.
Я припомнила, у какого места стены я застала Короткова во вторую нашу встречу, указала на это место пальцем и попросила Леню: