Итак, я написал к тетушке, умоляя ее заплатить все эти долги, и уверил себя, что в понедельник поутру ворочусь к моей милой женушке. Гас унес письмо и пообещал доставить его на Бернард-стрит к тому времени, как кончится служба в церкви, озаботясь при этом, чтобы Мэри не узнала, в какое трудное положение я попал. Мы расстались около полуночи, и я постарался с грехом пополам выспаться на грязном диванчике в малой гостиной мистера Аминадаба.
Утро выдалось ясное, солнечное, я слышал веселый перезвон колоколов в церквах, и мне так хотелось вместе с моей женушкой идти сейчас в Воспитательный дом; но от свободы меня отделяли три железные двери, и я сделал единственное, что мне оставалось, — прочел молитвы у себя в комнате, а потом вышел прогуляться во дворике позади дома. Поверите ли? Самый этот дворик подобен был клетке! Железная решетка отгораживала его от всего мира; и здесь-то узники мистера Аминадаба дышали свежим воздухом.
Через окно малой гостиной они видели, что я читаю молитвенник, и когда я вышел прогуляться в клетке, встретили меня громким хохотом. Один крикнул мне "аминь!", другой обозвал шляпой (что на языке улицы означало — круглый дурак); третий — грубый малый, барышник — удивился, что я до сих пор не бросил молитвенник.
— Что значит "до сих пор", сэр? — переспросил я его.
— А то, что вам уж теперь все равно не миновать виселицы, молодой ханжа, вот что, — отвечал он. — Да, Браффовы молодчики все на один покрой. Я раз хотел продать самому четверку серых кобыл — знатное было дельце, да только он не пошел смотреть их к Тэттерсолу, и даже разговаривать не стал, нынче, мол, воскресенье.
— Не следует порицать набожность, сэр, оттого только, что на свете есть ханжи. И ежели мистер Брафф не пожелал торговать у вас лошадей в воскресный день, он лишь исполнил долг христианина.
В ответ на мой укор эти господа еще пуще расхохотались и порешили, видно, что я прожженный мошенник. Появление Гаса и мистера Смизерса избавило меня от их общества, чему я был весьма рад. Но оба мои посетителя были как в воду опущенные. Их провели ко мне в комнату, и тут же, безо всяких моих на то распоряжений, мистер Аминадаб принес бутылку вина и леченья, что, на мой взгляд, было с его стороны крайне любезно.
— Выпейте вина, мистер Титмарш, и прочитайте-ка вот это письмо, сказал Смизерс. — Что и говорить, хорошее письмецо вы прислали вашей тетушке нынче утром, вот она вам и ответила.
Я осушил стакан вина и, трепеща, прочитал следующее:
"Сударь мой!
Тебе известно, что я решила отказать тебе мое имущество, вот ты, видно, и надумал свести меня в могилу, штоп поскорей вступить во владение, да только понапрасну стараешься. Твое злодейство и неблагодарность и впрямь свели бы меня в могилу, да только милостью божьей я нашла себе иное утешение.