Чуть не цельный год я жила из-за тебя сущей мучиницей. Всем-то я пожертвовала, покинула свой мирный очаг, тихий край, где все уважали имя Хоггарти; мои ценные мебели и вина, столовое серебро, хрусталь, посуду, все привезла с собой того ради, штоп твой очаг зделать счастливым и почтенным. Супружница твоя, миссис Титмарш, важничала да дерзила мне, а я все сносила, я осыпала вас с ней подарками да милостями. Ничего-то я не пожалела, распрощалась с наилутшим обществом, к коему привычна, ради того единственно, штоп хранить тебя и наставлять и оберечь, коли можно, от транжирства и мотовства; я уж так и предсказывала, что они тебя погубят. Эдакого транжирства да мотовства я сроду не видывала. Масла нисколько не икономят, будто это грязь какая, угля не напасешься, свечи жгут с обоих концов, а уж про чай и мясо и говорить нечего. Мясник такие счета присылает, будто тут не одна, а шесть семей кормятся.
А теперь вот засадили тебя в тюрьму, и поделом, ведь ты обманом выудил у меня три тысячи фунтов, обобрал родную мать, лишил ее, бедняжку, хоть и малого, но единственного дохода (ей-то, конечно, потеря не так тяжела, она весь век свой только что не побиралась); влез по уши в долги, а знал же, знал, что возвращать не из чего и что так роскошествовать не по средствам, а теперь, бесстыжие твои глаза, требуешь, штоп я уплатила твои долги! Нет уж, голубчик, хватит и того, что твоя родная мать будет кормиться милостью прихода, а супружница твоя пойдет мести улицы, и все по твоей вине; уж я-то, хоть ты и выудил у меня целое состояние и довел меня на старости лет до разорения, я-то, по крайности, могу уехать и не вовсе лишусь комфорту, который подобает мне при моем благородном происхождении. Мебели в доме все мои; а как ты сам пожелал, штоп супружницу твою выкинули на улицу, упреждаю тебя, что завтра же все их вывезу.
Мистер Смизерс подтвердит тебе, что я собиралась отказать тебе все, чем владею, а нынче утром я при нем торжественно разорвала свое завещание; и тем отрекаюсь от тебя и ото всего твоего нищего семейства.
Сьюзен Хоггарти.
P. S. Я пригрела змею на своей груди, и она меня ужалила".
Признаюсь, прочитавши по первому разу это письмо, я пришел в такую ярость, что чуть не позабыл про бедственное положение, в которое оно меня ввергает, и про грозящую мне погибель.
— Ну и дурень же вы были, Титмарш, что написали ей такое письмо! сказал мистер Смизерс. — Сами себя зарезали, сэр… лишились завидного наследства… одним росчерком пера отняли у себя пять сотен годовых. Моя клиентка миссис Хоггарти, в точности как она вам отписала, вышла со своим завещанием из спальни и у нас на глазах швырнула его в огонь.