Малахов со вздохом кивнул.
— Зачем ты обманываешь? — возмутилась Олеся. — Как раз сегодня ни о чем меня не спрашивал, наоборот, это я без конца приставала к тебе, выясняя, что случилось.
— Я не у тебя спрашивал, — устало отозвался Валерий. — Сегодня — не у тебя…
— А у кого же? — удивилась Олеся и осеклась. Догадалась. Глеб тоже понял, в чем дело.
— Знаешь, моя девочка, — сказал он, — мне опять придется увезти от тебя Валерия. Эмме я позвоню сам, потому что, возможно, будет нужен врач. А ты пока… — он пристально, оценивающе осмотрел дочь с ног до головы, — займись чем-то отвлекающим, например, намажься кремом и сделай массаж. И не таращись на меня возмущенно. В непростых ситуациях лучше всего выручают настоящие пустяки. — Витковский помог Валерию подняться. — Включи телевизор, послушай какую-нибудь новомодную группу. У них удивительная бедность метафор, зато запоминается легко.
— А что потом? — тихо спросила Олеся.
— Вот напасть! — простонал Глеб. — И ты заразилась от него дурацкими вопросами! Ну что потом, что потом?! У каждого человека "потом" разные! Ты всегда плохо отделяла мелочи от главного, поэтому мой тебе совет сейчас вообще ни о чем не задумываться.
Поэт вывел Валерия на улицу. Снова черное, плывущее по ветру, уставшее небо. И бесконечный дождь. Тревожный равномерный стук.
"Никогда не замечал раньше, сколько тревоги в однообразном и размеренном действии, — подумал Малахов. — Сколько печали, недоверия, настороженности… И недосказанности одновременно. Словно хочется что-то высказать и непонятно, как это лучше сделать".
И ничего больше нет, кроме дождя и грязи, и желтых заплаток листьев на асфальте, и пестрой гусеницы зонтиков.
Карена в темноте Валерий не заметил, потому что хитрый Глеб постарался провести его к машине очень быстро и другой дорогой.
Карен видел, как они уезжали. И отлично понял, как плохо сейчас Малахову, как мечется он в поисках невозможного выхода из тупика, куда именно Карен, сознательно и жестоко, загнал его своим появлением на пути. Стало мучительно жаль директора. Беспомощный, совершенно обессилевший взрослый человек — что может быть тягостнее и безнадежнее? Карен решил пойти домой — на сегодня хватит! — но дождь неожиданно кончился, и Сонечка, так долго неслышно сидевшая под курткой, вскарабкалась мальчику на плечо и стала забавно перебирать передними лапками. Карен решил ее пока не беспокоить и немного подождать.
В эту минуту из дома вышла Олеся. Сгорбившись, наклонившись худой фигуркой вперед, она брела с трудом, вяло переставляя ноги и олицетворяя образ ходячей статуи скорби и отчаяния. Жалость с новой силой царапнула Карена, хотя он отлично понимал, что Валерий не нужен Олесе, и грусть быстро утихнет. И тем быстрее и проще, чем скорее найдется утешитель.