Квартира сразу не понравилась Давыдову, неестественная была какая-то. Мебель полированная, допотопная, годов семидесятых, «классическая эпоха застоя». Обои, выцветшие, с непонятным узором, на стенах ни одной фотографии, а посуда в серванте явно была казенной.
— Ты, Дэн, не стой столбом, располагайся, — предложил сразу Бережной.
Поставив свой чемодан в углу, он подошел к окну и распахнул шторы, впуская в комнату дневной свет, затем открыл балконную дверь, разбавляя спертый воздух комнаты прохладным дворовым.
— Ну, с дороги неплохо бы перекусить, — не то спрашивая, не то утверждая, хозяин прихлопнул ладонями.
— Может, я сперва в магазин смотаюсь? — неуверенно предложил Денис. Пребывание в этой квартире ему почему-то все больше и больше не нравилось.
— В магазин успеется, — отмахнулся Бережной. — Пошли на кухню, поправим здоровье.
Кухня также была неестественно просторной по сравнению с привычными «хрущобами» и «панельками». Мебель была такой же древней, а металлическая раковина вообще напоминала динозавра, о котором все слышали, но понятия не имели, как он выглядит. Опытный глаз фронтового разведчика тут же отметил — везде лежала печать запустения и полного отсутствия заботливой женской руки.
В углу возле окна стоял оклеенный цветными этикетками, видавший виды холодильник «Донбасс». Распахнув скрипнувшую дверцу, Юрий Сергеевич достал банку шпрот, бледно-желтый сморщенный лимон, а также упаковку тестового хлеба.
Выложив все съестные припасы перед гостем, хозяин квартиры подвинул к нему шпроты:
— Открывай и лимон нарежь.
Пока гость открывал банку доисторическим консервным ключом, на столе появились пара рюмок из тонкого стекла и непочатая бутылка коньяка «Три звездочки». С хрустом свернув пробку, Бережной разлил по рюмкам темно-коричневую ароматную жидкость.
— Ну что, за приезд, — подняв рюмку, несколько поспешно предложил Давыдов. Все происходившее наводило его на непонятные подозрения, да и обстановка не располагала к дружескому застолью, что окончательно встревожило морпеха. В чем дело, он не мог объяснить даже сам себе, единственное, что лезло в голову, так это мысли о похмельном синдроме, с последствиями которого офицер решил расправиться незамедлительно.
— Погоди, — внезапно раздался властный голос хозяина квартиры, так и не прикоснувшегося к своей рюмке. — А скажи-ка, Денис, то, что ты вчера мне наговорил во хмелю, сегодня по-трезвому подтвердишь?
— Что говорил? — Не дрогнувшая рука опустила на стол рюмку, глаза гостя угрожающе сузились, даже невооруженным глазом были видны напрягшиеся мускулы на теле морского пехотинца.