Солдаты и полицаи поста, выставленного на околице, грелись в крайней маленькой хате. Заслышав конский топот, крики, песню, хохот, они, захватив оружие, выбежали во двор, но опоздали — трое саней уже пронеслись мимо.
— Стой, черти! Хальт! Хальт!
Грозные крики и вскинутое на изготовку оружие не произвели нужного впечатления. Стоявший во весь рост на передке четвертых саней детина только оскалил зубы и огрел кнутом лошадей. Кто–то из сидевших на санях хрипло крикнул:
— Не хальтайте, дураки! Семеновка едет! Арестованных везем.
На пятых санях орали песню:
То не одна трава по–мя–та–а–а,
Помята девичья–а кра–са–а–а!
Солдаты беспокойно взглянули на полицаев.
— Пьяные черти, что с них взять? — с завистью покачал головой молодой полицай с угреватым лицом и, чтобы гитлеровцы поняли, выразительно щелкнул себя пальцами по острому кадыку: — Шнапс, самогон!
— Налетят на майора, он им пропишет, не один красной юшкой умоется, — мрачно высказался второй полицейский с опухшей, обвязанной шарфом щекой.
С последних саней на ходу спрыгнул молодой парень в черной смушковой шапке, натянутой почти на глаза. Лицо красное, веселое, руки в карманах шинели.
— Здорово, хлопцы! Хайль Гитлер! Как живете, самогонка есть?
— А вы разве не привезли? — засмеялся угреватый.
Но полицай с перевязанной щекой толкнул локтем под бок товарища и, отступив назад, поднял дуло карабина.
— Откуда приехали? Покажи документы!
Почувствовав неладное, солдаты также вскинули на изготовку автоматы. Только молодой угреватый полицай по–прежнему смеялся: он не испытывал никакой тревоги.
— У кого ты документы спрашиваешь? — возмутился приезжий. — У меня? А поцеловать меня в это самое место не хочешь?..
— Назад!! — заорал полицай с перевязанной щекой. Сверкая глазами, он щелкнул затвором, загоняя патрон в ствол. — Стрелять буду! Давай документ.
— Вы что, взбесились, хлопцы? — опешил парень.
— Я таких в Семеновке не знаю, — подозрительно поглядывая на него, сказал полицай.
— Дурак старый! Я не семеновский, я из Чернуш. Знаешь Чернуши? Нас десять человек оттуда на подмогу в Семеновку взяли.
— Ну, а документ у тебя все же есть? — уже беспокойно спросил угреватый. — Покажи бумагу — и делу конец.
— Пошли в хату, — сказал приезжий и шагнул к воротам.
— Стой! Зачем в хату?
Приезжий, казалось, не на шутку рассердился.
— Затем, что руки у меня задубели. Эх ты, тетя Мотя, полицай из тебя, как с моего носа дышло! Пятеро одного испугались. Не было бы обидно, а то свои…
— Свои–то как раз лошадей и уводят.
— Такая кляча мне и даром не нужна.
Парень огрызался, шел не спеша и на пороге хаты долго топал ногами, сбивая снег с сапог.