– Как же сплетня, когда я только что из милиции? – сказала Людмила Веригина. – Даже домой не зашла, прямо сюда, к вам, побежала... Кто же, думаю, поможет, если не Юрий Лексеич? Вы же с детства неразлейвода, он мне про вас все уши прожужжал... Дура я, дура, зачем же я его из дома-то выгнала? А теперь в квартиру хоть и не заходи – чего мне там делать-то без него? Не знаю, куда теперь бежать, кого просить... Адвокат, говорят, хороший нужен, а где ж его взять-то? Вот, – она вдруг принялась лихорадочно рыться в сумке, – вот, возьмите, Юрий Лексеич. Знаю, мало этого, но я еще достану, соберу... по родственникам, по соседям... люди все-таки, не откажут...
– Что это? – спросил Юрий, глядя на маленький газетный сверток у нее в руке...
– Как же, деньги это, – объяснила Веригина, торопливо разворачивая газету. Внутри лежала тощая стопка российских рублей, поверх которой сиротливо пристроились две стодолларовые купюры старого образца. – На адвоката. Помогите с хорошим адвокатом договориться, Юрий Лексеич! А может, если с умом поторговаться, так и этого хватит?
Юрий с силой потер ладонью лоб, пытаясь вернуться к реальности из того бредового сумеречного мира, куда отбросила его принесенная незваной гостьей новость. Веригина даже не думала шутить; все происходило наяву и всерьез, из чего следовало, что Серега влип по самые уши. Юрий вспомнил свои язвительные размышления над газетной заметкой, и ему стало муторно. Теперь, когда выяснилось, что героем заметки был не какой-то абстрактный пьяница, а вполне конкретный и вдобавок хорошо знакомый человек, неотвратимость надвигавшегося на этого ни в чем не повинного дурака кошмара казалась особенно несправедливой и ранила во сто крат больнее.
– Чертов идиот, – пробормотал Юрий. – Как же его угораздило?
– Денег у кого-то занял, напился как свинья, вот и угораздило, – всхлипывая, ответила Людмила, и Юрий поспешно отвел глаза.
Он не знал, в курсе ли Людмила Веригина, где ее супруг разжился деньгами на свою последнюю попойку, и не хотел это выяснять. Захочет – сама скажет, а не захочет... Что ж, Юрий Филатов по этому поводу сам мог сказать себе больше, чем сотня разгневанных, убитых горем жен. Ему вдруг пришло в голову, что эта попойка, вполне возможно, и впрямь была последней в жизни Сереги Веригина – до конца срока, который ему светил, он мог и не дожить. А уж если дадут пожизненное...
Думать о том, что будет, если Веригину дадут пожизненное, Юрию не хотелось, и он был благодарен Людмиле, которая прервала его размышления, снова ткнув ему под нос сверток с деньгами.