На его протянутой ладони лежала пуговица, вырванная вместе с клочком серо-зеленой ткани, той самой ткани, из которой была сшита рубашка юноши.
— Выходит, что вам, молодой человек, недостаточно было только наблюдать, как выводили ракетный корабль на озеро? Ведь именно вы, если я не ошибаюсь, были тем экспансивным зрителем, который все время оповещал толпу о положении корабля, выкрикивая всякие там «идет», «плывет» и т. д.? Не помню только, чтобы кто-нибудь просил вас делать все эти уведомления? А потом вы, оказывается, даже пробрались в середину корабля? Гм, способный человек, способный!
Гуро обернулся к Рындину и Соколу:
— Так вот кто был у нас в ракете перед стартом, — зловеще процедил он. — Я видел этого приятного незнакомца с нашей вышки, когда ракету выводили на озеро. Он был в толпе с какой-то девушкой и привлек мое внимание тем, что все время что-то выкрикивал. Жалею, что я тогда не заинтересовался им больше, жалею… Так что ж, правду я говорю? Это были вы? — обратился он снова к юноше, который смущенно перебирал пальцами ремень на рубашке. — Вы были на берегу вместе с какой-то девушкой? Да отвечайте, наконец!
Голос Гуро зазвучал угрожающе.
— Подождите, Борис, кажется, вы совсем перепугали его, — остановил охотника Николай Петрович. — Отвечайте, юноша. Ведь теперь скрывать вам нечего. Чего вы боитесь?
Юноша вдруг смело поднял голову. Глаза его блеснули.
— Я ничего не боюсь. Могу ответить на все вопросы Да, я был на берегу. Вместе с девушкой. Это моя сестра. И видел, как выводили корабль. Ну, и тогда я окончательно решил сделать то, о чем мечтал все время. Вот, когда увидел ракетный корабль, увидел, как он вышел на воду, тогда и решил окончательно и бесповоротно…
Он на минуту умолк, словно собираясь с силами. Дотронулся рукой до шишки на лбу, передернул плечами, как бы освобождая их от какой-то тяжести. Лицо его искривилось. Он побледнел и пошатнулся. Гуро подхватил его своей сильной рукой:
— Что такое?
— Это от волнений, — сказал Сокол, с сожалением глядя на бледное лицо юноши.
— Не-ет… Не поэтому, — ответил тот, через силу выговаривая слова. — Просто… меня слишком толкало там… в скафандре… Колотило… и теперь мне очень скверно…
— Вадим, дайте ему немножко вина, — сказал взволнованно Николай Петрович, — Мальчик полностью испытал на себе влияние ускорения движения ракеты. Товарищи, ведь он выдержал все это в жестком скафандре. Вы были в ваших гамаках, я в своем кресле… а он… бедняга, это ужасно, — закончил он, вспоминая свои ощущения в то время, когда корабль ускорял движение.