Георгий Дмитриевич встает и два раза проходит по комнате, потом снова садятся в той же позе.
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Говори.
Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Но я забеременела, и мне сделали операцию. Больше ничего не было.
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч (хрипло). Больше ничего?
Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Да, больше ничего. Лучше было не говорить.
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Мне Лиза сказала, что Ментиков здесь живет уже месяц. Зачем он здесь?
Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Не знаю. Мне не с кем говорить. Вам очень больно, Георгий Дмитриевич?
Молчание. Георгий Дмитриевич встает, несколько раз проходит по комнате, вытянувшись, как на смотру, с сжатыми в кулак руками. После одного из поворотов так же решительно подходит к жене и опускается на колени.
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Прости меня, Катя.
Е к а т е р и н а И в а н о в н а (вскакивает). Что? Пусти руку. Что?
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Прости меня, Катя.
Е к а т е р и н а И в а н о в н а (кричит). Не смей… Не смей! Не тронь меня… Мама! Пусти меня!…
Он с силою прижимает ее голову к своей груди, заглушая ее бессвязный крик.
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Катя, Катя, голубчик, что с тобой, успокойся, услышат, Катя… Это я, Катечка. Да бедная же ты моя, да милая же ты моя!
Е к а т е р и н а И в а н о в н а (тихо). Пусти. Бога ради пусти. Я опять закричу.
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Да ты же любовь моя, – ты же вечная, единственная любовь моя. Куда я тебя пущу? Куда я тебя пущу?
Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Пусти!
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Ну, если хочешь, Катя, Катечка… – мы умрем вместе. Вместе – ты понимаешь? Потому что куда я тебя пущу? Куда я сам пойду? Да разве, есть какая-нибудь дорога… Ну, умрем, умрем, и я буду счастлив.
Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Я одна должна умереть.
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Одна? А я что же буду делать? Клянусь тебе, Катя, даю честное слово, что если ты… сейчас… Открой глаза, взгляни мне прямо в душу… Ты смотришь, Катя? – ты видишь, Катя, ты видишь, Катя?
Почти отталкивает ее, подходит к двери и смотрит в сад, держа голову обеими руками. Так же, подняв руки, как для полета, смотрит на него Екатерина Ивановна.
(Глухо, не оборачиваясь.) Ты здесь, Катя? – не уходи. Боже мой! Смотрю я в этот сад, на эти тени вечерние, и думаю: какие мы маленькие, как мы смеем мучиться, когда такая красота и покой. Катя, за что я сделал тебе такую боль? за что я измучил себя? Ты вернешься ко мне, Катя?
Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Если ты хочешь, Горя.